Князь Святослав

– Ой, зажму, – сказал Янко и зажал руки князя. Они посинели, набухли.

– Выкуси! – князь бесплодно шевелил локтями. – Вырвусь.

– Ой, не вырвешься, – сказал Янко, пригибая князя к полу.

Дружинники зашумели, зашикали:

– Не сносить тебе, парень, головы.

Янко отпустил руки князя.

– Ты – молодчина, – сказал князь, тряся кистями рук. – Я тебя в дружину возьму. Будешь жить в моей гриднице, вместе с отроками. А там, смотришь, опять махнем в поход. Какое-нибудь ремесло знаешь?

– Я древодел.

– О, это – клад. Что ты умеешь?

– Мосты возвожу, крепостные стены, могу и лодки.

– Поедем со мной к кривичам. Надобны новые лодки для моих людей, что остались на Дунае.

– Это мне сподручно.

На другой день князь с Янкой уже умчались в Будутино. Заночевали у Малуши и отправились в лес к лодейщикам. Ладьи выделывались испокон веку кривичами в верховьях Днепра. Тому все подходило: обилие леса, речек, по которым можно сплавлять судна, близость матерых городов – Новгорода, Смоленска, Киева.

Судна ладили осенью и весной. Князь торопился, потому что окончательную отделку судна получали только в Киеве: тут ставились уключины, снасти. Святославу было любо это занятие, происходившее в таком месте, где от ягод в чащобе рдел человеческий след на траве, дебри были полны зверя, а речки – рыбы. Из дупел деревьев духмяный сочился мед. Утки и гуси, когда поднимались над озером, то заслоняли небо, лодейщики их били палками. Лоси подходили к кострам и стояли в недоумении, уткнув морды в землю, образовав вокруг людей частокол из ветвистых рогов. Они мешали валить деревья. Лосей хлыстали лозами по крупу, чтобы пошевелились и отошли. Звери сами лезли в сети, но не каждого из них брали; вевериц, куниц, лисиц прогоняли в лес: мелочь! Работяги ели больше медвежатину и кабанов, мясо пекли на угольях.

Святославу по нраву была эта привольная жизнь: она напоминала раздолье бивуаков. Спали на лосиных шкурах, распростертых на пышной траве, под толстенными осокорями и дубами. Вольный воздух, прохлада, крепкий сон и обильная здоровая еда восстанавливали силы мгновенно. Схватки с медведями превращались в забаву. Медведи тут были матерые, непуганые.

Святослав брал Янку и шел в чащобу. Неуклюжие медведи спокойно проходили мимо навязчивых людей. Но люди назойливо их дразнили и доводили добродушных зверей до ярости. Этого-то и добивался князь. Когда мишка вставал на дыбы, рычал и с разинутой пастью надвигался на князя и готов был вскинуть ему на плечи передние лапы, князь ловко втыкал ему рогатину в живот. И потом хвалился перед лодейщиками своей удалью.

Дело катилось колесом, суда приумножались на глазах. Князь вообще любил вникать во все мелочи лодейщиков. Сам выдалбливал преогромные колоды, отделывал их теслом, распаривал, разводил бока до нужной широты. Мастера похлопывали его по заднице, говоря:

– Примем в артель тебя, князюшка, выдюжишь, и рукомеслом достиг.

В Киеве однодеревки, предназначенные для морского похода, получат еще обшивку, станут вместительными, пригодными провезти по морю десяток лошадей и полсотни воинов каждая. Отец Игорь делал хуже суда и не столь устойчивы, зато и терпел урон. Святослав все это учел.

Еще не успел князь закончить сезон осенних работ, как прибыл гонец из Киева – с княгиней плохо. Святослав тут же снялся с места и прибыл в терем Ольги. Она лежала в постели с восковым, высохшим лицом, со впалыми глазами. Не поднималась, и, не оборачивая головы, она сказала:

– Видишь, я умираю…

– Что ты, матушка! Как же я без тебя…

– Лицемерием нечего Бога гневить. Ты вот выслушай старуху и утешь. Мое последнее слово: не ходи на войну. Останься дома.

– Ох, матушка, это мне горше смерти…

– Не перечь. Молод еще учить старых. Помни: легче одолеть врага, чем удержать его землю. Мир велик, а жизнь коротка: сделай свой Киев вторым Царьградом, и Русь тебя не забудет.

– А если сделаю больше того, то и еще дольше попомнят…

– Не балагурь, и без тебя скоморохов немало на нашей земле, пьянчужек и пустомелей… Страна наша превелика, а распорядок худ. Вот тебе о чем надо все время помнить. Куда ты глядишь, чего хочешь? Лесов, рек, земель, народу – тьма темь. Будь всему этому хозяином. А войны? Грабеж, пепел, кровь да слезы. Да и к чему воевать? Все равно всех не покоришь. Да и надо ли это?

– Весь мир трудно покорить. Хоть бы полмира…

Княгиня конвульсивно вздрогнула.

– Как? Ты все-таки собираешься туда опять?

Святослав опустил голову, чтобы мать не видела его лица.