Княжеский отпуск (СИ)

Он протянул ей ветку. Она взяла её, снова закрыла глаза, губы зашептали неведомые ему слова, то ли дикая смесь латыни с французским, то ли немецкого с английским, и очень тихо - тише любого шёпота. Потом замолчала, переводя дыхание. Ещё не много пошептала и спросила:

- Ну, я так и не поняла: сила тебе понадобиться или как?

- Не знаю, наверное, - он не мог понять, чего она хочет.

- Вот что я скажу тебе, солдатик: война скоро будет страшная. Пошлют тебя не в твоём чине, а как простых солдат посылают - за провинность какую-то. И не откупишься никакими подарками, не выбьешь себе тихого местечка никакими знакомствами: в самое пекло пошлют. Будешь с солдатами, своими близкими товарищами, лошадей запрягать, ядра к пушкам носить, врага штыком колоть. Много крови вражьей будет на руках твоих.., - она тяжело закашлялась, - раненых, безруких да безногих, таскать на себе будешь, аж кровь по спине твоей литься будет.., много раненых.., - она сглотнула и снова закашляла.

Он хотел налить ей воды и уже встал, чтобы подойти к ведру, но она шикнула:

- Сядь, не перебивай. Мне чуток осталось. Хочу, чтобы ты в живых остался - и здесь, и там... Жить тебе надо: детишек нарожать, внучков понянчить...

Она повернулась к нему:

- Возьми эту палку и береги её пуще глаз своих, храни при себе, ни кому не показывай и не рассказывай. Сохранишь тогда себе жизнь, хотя через такой огонь адов пройдёшь, что другим и не снилось...

Она замолчала - силы были на исходе. Тут она приподнялась на локте:

- А теперь о главном, о старикашке том, главаре. Он - получеловек, как и я, только обличье его волчье. Сделал всё-таки, волчара, как задумывал.., - тут она откинула одеяло и показала свой окровавленный бок с почерневшими дырами от больших зубов:

- Глянь, что сделал паразит - эта смертельная.., от неё я уже и не чаю спастись... Напал на меня не далеко от дома: вылетел из кустов без единого рыка, вцепился в бок, как шакал подлый, я ничего и сделать-то не успела. Еле вырвалась, но след свой, вишь, оставил... Ох, и травки теперь не помогут от этой пасти гнилой.

Она прервалась и вновь захрипела.

- Ты вот что сделай, - сказала она сквозь хрип, - найди того, который жив остался, и добейся всех признаний. Слышишь? Тебе в будущем это поможет. А самое главное я тебе не раз говорила: уезжай отсюда, если в живых хочешь остаться... Всё, иди с миром.

Она закрыла глаза. Князь слышал только её тяжёлое хриплое дыхание. Посидел ещё не много - старуха не поворачивалась.

Выйдя из комнаты, тихо прикрыл дверь. Дойдя до могильных камней, что стояли во дворе у бочек, он вспомнил, что забыл взять палку. Когда вернулся назад - посмотрел на старуху и обомлел: лицо её почернело, руки странно вытянулись, а пальцы сжались в кулаки с такой силой, что вот-вот проткнут ладони. Она не дышала.

Тишина стояла такая, будто эта комната была самым тихим на земле местом. Много позже князь узнал, что подобную тишину называют "молитвой без слов" или "дыханием ангела". В такие минуты важно оставаться абсолютно не подвижным: человеческое тело окутывается прозрачным коконом, который не даёт проникнуть никаким звукам. Кокон напитывает тело необъяснимой энергией, и она сохраняется до конца жизни, оберегая человека от любых неприятностей. С некоторыми людьми такое случается раз в жизни в переломный момент. Теперь это произошло и с Сергеем Петровичем: он оставался недвижим - руки и ноги держал кто-то большой и сильный, а всё его тело, обложенное невидимой ватой, нагревалось изнутри необъяснимым теплом. Вся комната наполнилась золотисто-белым светом от не видимого источника, и даже тело старухи было окружено едва заметным сиянием. Князю на миг показалось, что старуха чуть улыбнулась, будто видела приятный лёгкий сон...

Тишина внезапно нарушилась птичьим гомоном, ворвавшимся снаружи. Князь в первый момент был оглушён им, но одновременно почувствовал себя свободным от невидимых рук. И тут он снова вспомнил о палке, но где только ни искал её: на кровати, на полках, на столе среди склянок и пучков травы - палка словно испарилась.

Он вернулся в дом, нашёл Глашку:

- Матрёна Тимофеевна, кажется, померла, - его голос звучал по-будничному равнодушно: таким тоном отдавались ежедневные распоряжения. Сейчас князь испытывал не тяжесть утраты знакомого человека, а сильное желание рухнуть на кровать, накрыться с головой толстым непроницаемым одеялом и провалиться в чёрную глубину сна, где его никто бы не донимал.

Его спокойные усталые глаза встретились с глашкиными глазами цвета почерневшего серебра, наполненными влагой. Он равнодушно наблюдал, как она охнула, коснулась жилистыми руками своего исхудалого лица, и стояла так в молчаливом испуге, помня о том, что смерть за одним не приходит, а будет брать ещё и ещё...