Княжеский отпуск (СИ)

Семён открыл тяжёлую дверь мощным рывком и вошёл в тёмное помещение.

- Заходи, ваш бродь, - не боись, нет тут никого.

Князь вошёл. И правда: кровать пустая, даже застелена кем-то; на столе порядок, пол подметён, окно вставлено. "Когда только успели?" - подумал он.

Семён стал рыться в тряпках, что были набросаны за кроватью, и всё бубнил себе под нос:

- Где-то здесь должно быть.

Залез с ногами на кровать и она зашаталась под ним, будто туда бросили двести пудов весу. Он не смог устоять и спрыгнул. Чертыхнулся, потёр раненную ногу и залез снова, стараясь сохранить равновесие. Дотянулся до полок, пошарил рукой там, куда смог достать, иногда оглядываясь в сторону чёрного стола. Он даже в горшки заглянул, аккуратно расставленные на полках, один полетел вниз и разбился у ног князя, и тот отшвырнул сапогом острые черепки. Семён плюнул, опять чертыхнулся и слез с кровати.

- Мешок её не видал? - спросил он.

Князь пожал плечами и отвернулся, собираясь уйти: ему надоело смотреть на то, как рыскают в комнате покойницы. Семён прыгнул перед ним, загородив собою проход:

- Ты куда, барин? Мы ещё не всё сделали.

Князь не хотел отпихивать его в сторону, а только спокойно посмотрел в дикие тёмно-зелёные глаза и промолвил:

- А зачем мне это? Я, вот, сейчас возьму и уеду отсюда - разбирайся со всем сам: я тут ни при чём.

Семён засмеялся:

- Ох ты, ни причём! Это кто ж тебе такое сказал-то? Ни причём! Так, на тебе же всё и завязывается: черти тебя не ко времени принесли, а то давно бы управились.

Усталые глаза князя ничего не выражали, кроме молчаливой просьбы: "Уйди с дороги!"

- А-а! - хлопнул в ладоши Семён, - не понимаешь, да? Ой, ну и народ! Кто ж вас нарожал-то таких тугих?

Князь по-прежнему молча стоял, но его рука потянулась к кортику, который в темноте был плохо виден Семёну. Однако тот уловил едва заметное движение руки Сергея Петровича, и отпрыгнул в сторону, охнув при этом, приземлясь на раненую ногу.

- Ты не балуй, слышь, барин? - в голосе чувствовалась угроза, - я ж тебя голыми руками порву.

- Как вы мне все надоели! - князь схватился за голову и завыл.

- Вот-вот, я об том и говорю: если сейчас не сделаем - всю жизнь вот так мычать будешь. Я, думаешь, просто так сюда пришёл, с больною-то ногою, мне делать что ли нечего?

Князь отнял руки от головы.

- Чего мы здесь ищем, умник? - спросил он сквозь зубы.

Семён уставился на него и развёл руками:

- Я ж говорю, мешок её, ну беленький такой!

- А я по чем знаю где он? Она меня вообще в лесу бросила, а мешок, вроде, при ней был.

Семён завертелся на месте, опять рыща глазами по комнате.

- Что же делать, а? Где искать-то теперь? - говорил он сам с собою.

- А что в мешке было?

- Ась? - не понял Семён.

- Я спрашиваю, - сказал князь громче, - что такого ценного было в том мешке?

- Да, вещица одна, на палку похожая, как ветка не обструганная, короткая такая, - ответил Семён по-прежнему обшаривая глазами всю комнату.

- Ну у меня она, та палка-ветка, - выдохнул князь и вытер ладонью вспотевшее лицо.

Семён оторопел:

- Как у тебя? Чего же ты молчал?

- Ты же не сказал, чего ищешь?

Семён успокоился и изменился в лице, оно стало просящим, умоляющим.

- Отдай мне её, слышь, барин. Отдай, добром прошу, - он шагнул к князю. - Я те што хошь за неё сделаю. А? - он протянул руку.

Князь ответил как можно спокойнее:

- Мне строго-настрого запретили давать её кому-либо в руки.

- Стой, стой! Как - запретили, кто запретил?

- Она сама и запретила.

Семён хохотнул:

- Старуха что ли? Фу ты, Господи, я уж испугался! Да кто она есть-то? Запретила она! Покойница, а с покойников и спросу нету. Запретила она! Ха-ха! - он плюнул на землю. - Давай по-хорошему, а? Ты - мне, а я - тебе. Што хошь принесу - серебра, там, золота, хотя оно тебе и без надобности - ты и так в золоте ходишь, - он щёлкнул грязным пальцем по блеснувшему эполету княжеского кителя. - Ну хочешь, место одно покажу - странное такое, колдовское, наверное. Тебе понравится. Хочешь, а? - Семён изобразил подобие улыбки, в которой не было видно доброй половины зубов.

- Не хочу я никакого места колдовского видеть - пустое всё это, - ответил князь устало.

- Э нет, барин, не пустое, совсем не пустое! Там, знаешь, в лесу стоит крестище белый - из берёзы. Так и растёт. Волчара велел нам его сыскать, позарез он ему нужен был: вопрос, говорит, жизни и смерти. Понял да? Через тот крест силища ему даваться, говорит, должна. Простому человеку он не поможет, нет, а вот для старухи и для волчары - это, что ни на есть, самая благость. Чуешь? Сам он, вишь, никак до него не доберётся - мешает, мол, ему что-то, ага. Вот и посылал нас через день цельный месяц по лесам этим шастать. Третьего дня набрели, вдруг, на ту поляну, будто привёл кто, и там пропали мои дружки. Один я жив остался. Старухе, видать, и впрямь крестище до смерти надобен был, потому и не желала, чтоб он атаману нашему достался.

Семён посмотрел на князя с мольбой в глазах и тихо сказал, будто их подслушивали: