Книга отзывов и предисловий

Амфитеатром —Пустые стулья.А где-тоНад берегом золотоносной ЛетыПоют твоиЛьвиноголосые соловьи —И камни —Еще горячи на ощупь.

Вероятно, на это письмо повлияли и занятия переводами – у Марковой встречаются стихотворения-зарисовки, написанные с оглядкой на классическую японскую лирику: «На берегу далекой реки / Тихо. / Волна забита в колодки. / Блеснет на миг, / Как вложенный в ножны кинжал, / Рыба – и пропадет». Письмо второго типа, наоборот, отягощено европейской архаичной риторикой, оно чаще говорит о религиозных, этических, поэтологических категориях:

Сестра и брат – Гармония и Хаос,Кто старше? Кто кого переживет?Что ж! Родилось и, кажется, распалось,Качнулся мир, но музыка – оплот.Ловлю ее в стихе, в сумбурной речи,Но знаю, лучше слышит соловей.Ему дано. Еще он недалече.Он маленький судья семьи своей.Еще он здесь. У старого колодца.

Как бы спешит все оплатить с лихвой.Мы прощены, и песня остается,И разговор меж мною и тобой.

Поэзия Марковой как бы путешествует между полюсами лаконизма и велеречивости, эксперимента и традиции, сдержанности и экспрессии – но никогда не доходит до самого полюса. Может быть, это тоже знак времени, когда лучше было вести себя тихо, – а может быть, перед нами тот случай, когда идеальное выражение собственной поэтической энергии было найдено не в собственном творчестве, а в переводах. Том Марковой завершается избранными переводами из Эмили Дикинсон и Басё – авторами как раз во всем противоположными. Марковой, может быть, удалось ближе всех русских переводчиков подойти к Дикинсон – с ее движением порывами, стремлением выйти из формальной рамки:

Ликование Свободы —Это к морю – путь души —Мимо мельниц —Мимо пастбищ —Сквозь ряды крутых вершин.

Мы росли в кольце долины.Разве моряки поймутУпоенье первой мили —Первых Вечности минут?

Эмблематические же хайку Басё, о которых «хайдзин говорит: „Это тайна, словами этого не выразишь“», требуют иного перевода: Маркова отказывается от сохранения формальной схемы слогов оригинала, но стремится к конгениальной японскому тексту лаконичности, за которой может стоять объяснение: как это сделано, как здесь проявлено саби – сочетание изысканности и простоты, наслаждения и печали? К переводам Басё приложена статья, где Маркова разбирает самое известное его хайку «Старый пруд». Таким образом, книга представляет ее и как тонкого филолога.

Софья Суркова. Лазурь и злые духи. М.: ОГИ, 2022

Горький

Этой книгой издательство «ОГИ» начинает совместную серию с журналом «Флаги», где Суркова – одна из постоянных авторов. «Лазурь и злые духи» – дебютный сборник Софьи Сурковой, и у него есть достоинство лучших дебютов: смелость.

Слова Оксаны Васякиной, предваряющие сборник, – «Суркова не только продолжает традицию Хлебникова, она переприсваивает ее и делает современной», – это, конечно, очень щедрый аванс. Но аванс не без оснований: Суркова в самом деле кое-что берет у Хлебникова и делает ему сознательные оммажи. Например, в книге есть «Сверхповесть для М», состоящая, как и у Хлебникова, из плоскостей – то есть отдельных поэтических повестей, из которых складывается текст более высокого порядка. Здесь же мы можем видеть, как Суркова работает с футуристическим словотворчеством:

Взвечный волосяной хруст сливень —сахарный сокна засохших ресницах холма;и солнце озирается, и слезы…Я обращаюсь к холму:заговори, чтобы я тебя узнала.и молчит он, и не говорит,и слышится только: вры и рвыгла и мгла