Кое-что об архимагах

— Это не я, это Стегиан, будь он проклят! — возопил пройдоха.

А он будто не слышал, не видел…

— Да ты мастер политики, братец, — деланно восхитилась Аркадия позади. — Говоришь, барон признания захотел? Ты, поди, убедил его?

Кеоша аж перекосило от злобы — даже кулаки сжались.

«Вернусь — повешу», — поклялся он себе.

— Мой родич умеет располагать к себе людей, — слабым голосом донеслось с обочины. — Он настолько светел и добр, что способен вызывать только ненависть.

И этот, исчадье тьмы, очнулся. В беспамятстве весь бой провел, а тут сподобился зенки продрать.

— Это же как так получилось, братец, что нас живым товаром продали? — строжел голос Арики. — А может, на нас двоих и был уговор, а тебя до города должны были довести?

— Говори, морда, скольких купил у барона⁈ — пнул Кеош в живот караванщика.

— Тро-ои-их!.. — застонал тот.

— А цену⁈ Цену какую назначил?

— По д-дес-сять серебра…

— А тебе сколько плачено⁈

— Столько же, но зо-олотом…

— Тебе уже уплачено, надеюсь? — сменил тон Кеош на деловой, пнув собеседника для оживления диалога.

— Половина… И половина после доставки, — хныкал Марк. — В сапоге зашито-о.

— Господа, мы богаты, — спокойным тоном ответствовал архимаг названым родичам.

— Значит, подорожных на нас не оформляли, — констатировал Филипп, глядя с разбитой телеги на неподвижные небеса. — Зачем они товару.

— Разве что один комплект, — отметила Аркадия. — На одного, кто сбежал бы с деньгами, пока другой болеет, а вторую…

— Вздорная девка! — возмутился, перебив, Кеош, бросив взгляд на Филиппа. — Тебе же сказано: сторговали троих! Да мне бы клятва не позволила!

— Так это же не ты нас продал, а барон, — подытожила свою мысль Арика и вернулась к шитью.

— Тьфу, — в сердцах сплюнул архимаг и полез сдирать с купца левый сапог.

— Вы же отпустите меня? — с надеждой спросил тот, не сопротивляясь.

— Ты нам еще город покажешь, — охотно согласился Кеош, прощупывая толстую подошву. — Документы выпишешь на троих… Ты же грамотный, и печать имеется?

— Да… А вы разве не из коронной службы? — робко уточнил купец.

Коротко прогудел в воздухе кнут, и отделенная от тела голова отлетела на край дороги.

— Аркадия! — возопил Кеош, оглядывая испачканную алым рубаху и потрясая зажатым в руках сапогом. — Это что такое⁈

— Зажился он на свете, — емко отметила та, словно и не отрывалась от шитья.

— Аркадия… — трясло архимага от гнева.

— Что? Мне смотреть на насильника, которому ты дни жизни пророчишь? Может, в отцы мои его записать решишь⁈ — не на шутку разозлилась девица.

— Ладно, он подонок. Но где ты тут еще грамотного найдешь⁈

— А ты в лужу глянь и запомни выражение наглой морды. Вот у кого встретишь такую — точно грамотный.

— Печатка купеческая есть, — слабым голосом отметил Филипп. — Намалюй что угодно и прихлопни сургучом. Для селян сойдет.

— А остальные⁈

— А для остальных у тебя есть золото.

— У нас.

— У тебя. — твердо произнес Фил, кое-как поднимаясь на ноги. — Мне становится легче. Я обеспечу себя сам.

Кеош с отвратительным настроением посмотрел в спину покачивающегося и кое-как плетущегося родича. Махнул в сердцах на него рукой, разобрался с тайником в сапоге, стряхнув на ладонь полтора десятка мелких золотых чешуек с полустертой гравировкой. Методично осмотрел карманы всех остальных, сгребая себе позеленевшую медь и редкое тусклое серебро.

Добрался до подсумка с купеческими документами, найдя там и подорожную, и два десятка документов на каждого из караванщиков — скрученные свитки с потрепанной обвязкой, в каждом из которых содержалось устное и довольно подробное описание внешности и характерных примет — цвет волос и глаз, рост, шрамы, выбитые зубы и кривые носы. Ни одной женщины, понятно, в караване не было, а остальные сплошь в возрасте. Нашелся только один молодой паренек, смахивающий на Кеоша описанием — да и то придется рассечь себе кожу над левой бровью… Архимаг, закрываясь от Аркадии спиной, спокойно свернул документ и плавным движением отправил себе за пазуху.

Взглянул на братца вновь — тот отшагал разве что сотню метров…

В пару рывков поравнялся с ним и закинул его руку себе на плечо, позволяя опереться.

— Догоняй, — буркнул он девчонке, оставляя ее позади.

— Долю мою оставь, — эхом отозвалась она.

Кеош молча ссыпал треть монет в дорожную пыль.

— Тогда сама тут зачистишь, — оставил он за собой последнее слово упрямо вышагивая вперед.

Куда она денется. Самой же страшно будет потерять их из виду…

— Так дешево меня еще никто не оценивал… — донес оживающий ветер чужие слова.

Архимаг невольно обернулся — девчонка склонилась к земле, перебирая мелкие монетки пальчиком — со смесью брезгливости и интереса…