Колесо Времени. Книга 13. Башни Полуночи

– Ты хочешь Эгвейн? Или желаешь стать ее Стражем?

– Стражем, конечно! И… и… ну, я хочу на ней жениться. Я люблю ее, Брин.

– По-моему, это две разные вещи. Схожие, но отдельные друг от друга. Если забыть об Эгвейн, чего ты хочешь?

– Ничего, – ответил Гавин. – Для меня нет ничего, кроме нее.

– В том-то и проблема.

– Почему же это проблема? Я люблю ее!

– Ты уже говорил. – Брин смотрел на него – одна рука на столе, другая на колене, – и Гавин едва не съежился под этим взглядом. – Ты всегда был горячим парнем, Гавин. Как твои мать и сестра. Импульсивным и, в отличие от твоего брата, совершенно нерасчетливым.

– Галад ничего не рассчитывает, – возразил Гавин. – Он просто действует, и все.

– Нет, – сказал Брин. – Пожалуй, я неверно выразился. Пусть Галад не расчетлив, но он и не импульсивен. Импульсивность – это необдуманные поступки, а Галад хорошенько все обдумал, разработал собственный моральный кодекс и теперь способен действовать быстро и решительно – ведь он уже знает, что делать. Но твоими поступками управляет страсть. Ты руководствуешься не разумом, а чувствами, действуешь второпях, на эмоциональном надрыве. Это придает тебе сил: ты вступаешь в игру, когда это необходимо, а с последствиями разбираешься позже. Обычно чутье не подводит тебя – так же, как не подводило твою мать. Но из-за этого ты ни разу не делал осознанный выбор, когда чутье уводило тебя в неверном направлении.

Гавин обнаружил, что кивает.

– Знаешь, сынок, – подался вперед Брин, – мужчина – это нечто большее, чем одна побудительная сила и единственная цель. Никакой женщине не нужен подобный мужчина. Думается, те, кто работает над собой и своим положением, а не посвящает все силы демонстрации своей преданности, – вот такие люди добиваются своего. И с женщинами, и в самой жизни. – Он потер подбородок. – Поэтому, раз уж тебе нужен совет, скажу вот что: выясни, кто ты таков без Эгвейн, а вот затем уже разберись, какую роль она сыграет в твоей судьбе. Думаю, женщине нужно…

– С каких это пор ты стал знатоком женщин? – осведомился новый голос.

С удивлением обернувшись, Гавин увидел, что дверь распахнулась, а на пороге стоит Суан Санчей. Но Брин не сплоховал:

– Ты давно уже подслушиваешь, Суан, и знаешь, что не в этом суть нашего разговора.

Суан фыркнула и деловито вошла в комнату. В руках у нее был чайник.

– Спать тебе пора, – сказала она, не обращая на Гавина никакого внимания, если не считать беглого взгляда.

– Истинная правда, – небрежно отозвался Брин. – Вот только нужды Тар Валона отказываются потакать моим прихотям.

– Можно и утром над картами посидеть.

– И ночью. И днем. Каждый проведенный здесь час равен нескольким лигам, которые мы не сдадим в случае прорыва троллоков.

С громким вздохом Суан передала ему чашку, а затем налила чай, и в комнате повис аромат морошки. Крайне странно было видеть, как женщина, из-за своих способностей выглядевшая не старше Гавина, окружает седовласого генерала Брина материнской заботой.

Брин стал прихлебывать чай, а Суан повернулась к Гавину:

– Что касается тебя, Гавин Траканд, готовься к неприятному разговору. С чего это ты начал командовать Амерлин и втолковывать ей, как себя вести? Нет, ну в самом деле! Вы, мужчины, иногда держите нас, женщин, за персональных девочек на побегушках. Выдумываете самые нелепые планы, а потом ожидаете, что мы претворим их в жизнь.

Судя по тому, как Суан смотрела на Гавина, она не ждала другого ответа, кроме пристыженно потупленного взора. Оправдав ее ожидания, Гавин поспешил выйти из комнаты, дабы избежать дальнейших выговоров.

Слова Брина не удивили его. Тот был человеком в высшей степени последовательным и уже не раз повторял то, что прозвучало сегодня – обдумывай свои поступки, не спеши и перестань действовать импульсивно. Но Гавин провел в размышлениях уже несколько недель, и все это время его мысли кружились, словно мухи, пойманные в кувшин. Поэтому он ни до чего не додумался.

Гавин шагал по коридорам, подмечая гвардейцев Чубейна, стоявших на равном расстоянии друг от друга. Юноша твердил себе, что нет, он не станет подниматься к Эгвейн, а сейчас лишь проверяет караульных. Тем не менее в самом скором времени он оказался в коридоре неподалеку от покоев Амерлин. Всего один коридор. Глянет одним глазком, да и…

Он замер. «Что я творю?» – подумал Гавин.

Сегодняшняя его нервозность по большей части брала начало в неведении. Хорошо ли охраняют Эгвейн? Он не сможет уснуть, пока…

«Нет, – запретил себе Гавин. – На сей раз я выполню ее просьбу». И развернулся, собираясь уйти.

Но какие-то звуки шагов и шорох одежды остановил его и заставил оглянуться. Шорох шагов и шелест одежды. Послушницы, по всей вероятности, уже улеглись, но служанки могли разносить поздний ужин, ведь в Белой Башне не только Гавин с Брином бодрствовали, когда другие спят.

Снова этот звук. Тихий, еле слышный. Гавин сдвинул брови, разулся, прокрался вперед и выглянул из-за угла.