Колесо Времени. Книга 13. Башни Полуночи

Конечно, – ответил Прыгун и засмеялся по-волчьи, словно Перрин выказал непонимание самых очевидных вещей. Не исключено, что так оно и было.

Может, он отличался от волков, потому что был волчьим братом. А может, стал волчьим братом, потому что не отличался от волков. Перрин должен был контролировать не волков, а самого себя.

– Стая, – сказал он. – Как мне догнать стаю? Бежать еще быстрее?

Это один способ. А другой – оказаться там, где ты хочешь.

Перрин нахмурился. Затем закрыл глаза и представил направление бега волков, пытаясь угадать, где они сейчас. Что-то… сдвинулось.

Открыв глаза, он обнаружил, что стоит на песчаном склоне. Из-под земли проглядывали пучки длинных тонких травинок, а справа высилась громадная гора с разрушенной вершиной. Казалось, ее прихлопнули гигантской ладонью.

Из леса вырвалась стая волков. Многие смеялись. Юный Бык охотится вместо того, чтобы искать решение своих проблем! Юный Бык ищет решение своих проблем вместо того, чтобы насладиться охотой! Он улыбнулся, стараясь не сердиться на эти насмешки, хотя, если уж честно, чувствовал себя примерно как в тот день, когда двоюродный брат Вил опрокинул на него ведро мокрых перьев.

В воздухе что-то задрожало. Куриное перо. С мокрыми краями. Перрин вздрогнул: куда ни глянь, землю покрывали перья. Он моргнул, и видение исчезло, а волки, судя по запаху, совсем уж развеселились и осыпали его образами Юного Быка, вывалянного в мокрых перьях.

Замечтайся в волчьем сне, Юный Бык, – сообщил ему Прыгун, – и мечты станут здесь явью.

Перрин в замешательстве поскреб бороду. Он уже знал, сколь непредсказуема природа волчьего сна.

– Прыгун, – повернулся он к волку, – насколько сильно я могу изменить окружающий мир, если захочу?

Если захочешь? – переспросил Прыгун. – Дело не в том, чего ты хочешь, Юный Бык. Дело в том, что тебе нужно. И что тебе известно.

Перрин сдвинул брови. Бывало, смысл волчьих образов ускользал от него.

Вдруг остальные волки развернулись – все как один, – глянули на юго-запад, а затем исчезли.

Теперь они вот здесь. Прыгун прислал ему образ далекой лесистой лощины, а сам приготовился последовать за стаей.

– Прыгун! – Перрин шагнул вперед. – Как ты узнал, где стая? Другие сказали, куда отправились?

Нет. Но я могу последовать за ними.

– Как?

Просто могу, и все. Всегда мог. Это как бегать или прыгать.

– Да, но каким образом?

От волка пахнуло замешательством.

Все дело в запахе, – наконец ответил он, хотя образ оказался куда сложнее: чувство, впечатление и аромат, объединенные в отдельную сущность.

– Отправься куда-нибудь, – попросил Перрин, – а я попробую за тобой.

Прыгун исчез. Перрин подошел к месту, где только что сидел волк.

Принюхайся, – сообщил откуда-то Прыгун. Он мог поддерживать связь, а значит, был где-то рядом. Перрин машинально поискал его. И нашел десятки волков. Даже удивительно, сколько волков было сейчас там, на склонах Драконовой горы. Раньше Перрин не ощущал, чтобы они собирались где-то в таком количестве. Почему они здесь? И это небо… Еще более грозовое, чем в других пространствах волчьего сна. Или нет?

Он уже не чувствовал Прыгуна. Волк каким-то образом отгородился от Перрина, и тот не мог понять, где его искать. Поэтому он уселся. Что там сказал Прыгун? «Принюхайся»? Но как? Перрин закрыл глаза и позволил обонянию впитать запахи этих мест – ароматы сосновых шишек и заболони, хвои и листьев, болотного мирта и тсуги.

И… чего-то еще. Да, он и впрямь что-то почуял – далекий, но ощутимый запах, которому здесь не место. Почти все ароматы были привычными – все то же природное плодородие и лесное богатство, – но к ним примешивались запахи мха и мокрого камня, пыльцы и цветов, да и сам воздух ощущался иначе.

Перрин крепко зажмурился, глубоко задышал и как-то сумел представить себе картину, соответствующую обнаруженному запаху. Это было примерно так же, как облекать посланные волком образы в человеческие слова.

«Здесь», – подумал он, и что-то сдвинулось.

Перрин открыл глаза. Он сидел среди сосен на выходе горной породы, на склоне Драконовой горы в нескольких часах ходьбы от прежнего места. Покрытый лишайником камень выдавался вперед, над раскинувшими ниже свои ветви деревьями. Там, куда проникало солнце, землю покрывали фиолетовые весноцветки. Приятно было видеть эти цветки – не поникшие, не умирающие, – пусть даже не наяву, а в волчьем сне.

Пойдем, – позвал его Прыгун. – За мной.

И снова исчез.

Перрин закрыл глаза и глубоко задышал. На сей раз все прошло легче. Дуб и трава, грязь и влажность. Похоже, у каждого места был свой особенный запах.