Кольцо Анахиты

Теперь дни сменяют друг друга с безумной скоростью. До обеда я позирую Мартину, мы обмениваемся ничего не значащими фразами, но наши глаза говорят совсем о другом. О нас. Только мы вдвоем – только наш мир, такой крошечный и хрупкий, но внутри – огромный, бесконечный. Словно случайно встречаемся в коридорах и на лестницах, украдкой касаясь друг друга, вздрагивая от малейшего шороха.

После обеда мы с Элис идем на прогулку в лес, который еще только начали превращать в парк. Мартин уже ждет нас. Элис остается на опушке, а мы углубляемся в чащу – там наше королевство, наш дворец, наше брачное ложе. У нас слишком мало времени, и мы не говорим о том, что будет с нами дальше. То, что казалось мне отвратительным по отношению к королю и непристойным по отношению к Джону, оказывается прекрасным с Мартином. Каждая моя мельчайшая частичка вопит от наслаждения и восторга – от неописуемого счастья.

На смену июльской жаре приходят проливные дожди. Мои комнаты далеко от всех, и к ним из холла первого этажа ведет лестница в башне. Ночью Элис приводит Мартина ко мне. Милая моя Элис, столько лет уже она мне служит верою и правдой. Что я буду делать, когда она захочет выйти замуж и оставит меня?

Замок по ночам живет своей таинственной жизнью. Обнявшись крепко, мы лежим и вслушиваемся в шорохи за дверью.

– Наверно, Екатерина вот так же лежит сейчас – не с королем, конечно, – и думает о том же: как бы ее не поймали с поличным.

– Мне кажется, она не думает ни о чем, кроме своих удовольствий, – Мартин нежно проводит рукой по моим волосам. – И потом, она изменяет мужу, а ты…

– А я помолвлена. И мы в доме моего отца, – наконец-то я решаюсь высказать свои мысли, которые до сих пор старательно гнала прочь. – Мне страшно, Мартин! Что будет с нами? Что будет, когда все откроется? Если я вдруг забеременею? Перед тем как мы встретились, у меня было видение – что я буду счастлива, но недолго. И вот я счастлива, очень счастлива – но это счастье может оборваться в любой момент.

Мартин долго молчит, потом приподнимается на локте, смотрит на меня.

– Послушай, Маргарет… Я очень хочу жениться на тебе и прожить с тобой всю жизнь. Но чтобы сделать это, возможно, мне придется порвать с семьей. Наверно, ты давно поняла, что я не простой ремесленник?

– Да, у тебя не очень хорошо получалось выдавать себя за горожанина, – усмехаюсь я. – Твоя семья знатная и богатая, ведь так?

– Так. Настолько, что брак с дочерью английского графа, да еще без согласия с обеих сторон, сочтут преступлением и не признают законным.

– Ты из королевской семьи? – я не верю своим ушам.

– Маргарет, Германия – союз крошечных государств размером с ваши графства. Мой отец – маркграф, правитель одного из них. Хотя я и не старший сын, мне нашли невесту еще в колыбели.

И снова знакомое отчаяние заливает меня душной волной. Видимо, я на всю жизнь обречена терять тех, кого люблю.

– Послушай, любовь моя, – Мартин крепко обнимает меня. – Я закончу портрет твоего брата и уеду домой. Мы с отцом не в ладах, именно поэтому я и уехал. Но я помирюсь с ним. Постараюсь убедить его расторгнуть мою помолвку и дать разрешение на брак с тобой. Если он не согласится, я все равно вернусь и буду просить твоего отца принять меня в качестве зятя. А если и он будет против – мы просто уедем. Поселимся там, где нас никто не знает и не найдет. Я получил кое-что в наследство от матери. Будет трудно – но мы будем вместе. Я готов ради тебя отказаться от всего. В конце концов, у меня есть младший сводный брат – на тот случай, если со старшим что-то случится. Скажи, ты согласна?

– Как ты можешь спрашивать? – отвечаю я, но предчувствие беды не оставляет меня.

В начале сентября портреты готовы. Как ни странно, отец остается доволен, хотя Мартин ни единым мазком кисти не польстил ни ему, ни Роджеру. Впрочем, ему достаточно того, что он изображен в парадном платье (я-то знаю, что это наряд Генриха, тот самый, в котором его писал Гольбейн). В замке мне ни к чему придворная одежда, сказал он Мартину, а на портрете я должен выглядеть внушительно. Пообещав вернуться к зиме и написать Миртл, Мартин уезжает, а мне снова остается только ждать.

Я пишу письмо в Лондон с просьбой разрешить мне остаться в замке, ссылаясь на нездоровье, и получаю одобрение. Отец смотрит на меня с подозрением, но я объясняю свое нежелание возвращаться ко двору тем, что хочу подготовиться к свадьбе. Служанки перебирают мое приданое, более пяти лет пролежавшее в сундуках, заменяя пришедшее в негодность.

Вскоре мои слова о нездоровье становятся пугающей правдой. Неделя, вторая – и я окончательно убеждаюсь в том, что жду ребенка. Снова происходит то, чего я больше всего боялась. Я пребываю даже не в отчаянье – в каком-то странном сонном оцепенении.