Кольцо Анахиты

– Как мое кольцо оказалось в Англии – не знаю, – говорю я. – Наверно, кто-то из предков прежних графов Скайвортов привез его из Святой земли. Когда их род прервался, оно попало в королевскую сокровищницу. Король Генрих пожаловал его моему отцу вместе с грамотой пэра. А отец отдал мне. А как вы получили ваше кольцо?

Сестра Констанс подходит к очагу, наливает себе еще вина из котелка.

– Ты видишь на мне эту мантию? Я принадлежу к Странноприимному ордену рыцарей-иоаннитов[7].

– Я и не знала, что женщины могут быть рыцарями, – удивляюсь я.

– Не совсем рыцарями, конечно. Они называли нас cons?urs hospitalieres – даже не сестры, а что-то вроде сестер. Вообще орден был основан еще до крестовых походов. Сначала это была просто христианская община выходцев из Амальфи[8], которые организовали в Иерусалиме госпиталь для пилигримов. Разумеется, там были и женщины, которые ухаживали за больными, готовили еду, стирали белье. Уже после первого крестового похода госпитальеры стали военным орденом, со своим религиозным уставом. Но при этом все равно у них были больницы, странноприимные дома, где никак не обойтись без женщин. А поскольку орден был военным, им приходилось учиться ратному делу наравне с мужчинами. Акко стал столицей Иерусалимского королевства крестоносцев, но там всегда было неспокойно. Рыцари разных орденов враждовали между собой. Не раз генуэзские и венецианские торговцы втягивали их в свои стычки. Однажды все закончилось настоящей резней[9], когда госпитальеры выступали на стороне Генуи против венецианцев, провансальцев и тамплиеров. И женщинам тоже приходилось сражаться.

– Но ведь госпитальеры – монахи, – удивляюсь я. – Как же им разрешалось жить вместе с женщинами?

– Сначала все действительно жили вместе, – улыбается сестра Констанс. – К тому же в орден принимали женатых, вместе с женами. Но, конечно, такое совместное проживание создавало определенные проблемы, понимаешь какие. И поэтому через какое-то время орден оставил для женщин только отдельные монастыри. В Англии – всего два, я была аббатисой того, что в Баклэнде, в Девоншире. Два года назад наше аббатство закрыли, как и все остальные. Одна из наших сестер была родом из Рэтби, и мы с ней поселились здесь. Но в прошлом году она умерла, а я – даже и не знаю, сколько еще проживу. Сестра Агнес была на двадцать лет моложе меня.

– А кольцо? – напоминаю я.

– Кольца были у двух аббатис – в Англии и во Франции. Умирая, старая аббатиса передавала свое кольцо новой. Или когда переставала быть аббатисой – не все выбирали долгую жизнь. По преданию, если женщину похоронить с этим кольцом, она не обретет упокоения, пока кольцо не будет уничтожено. Но никто не знает точно, так ли это, ведь ни с кем никогда этого не случалось. А еще считается, что мужчина, хотя бы раз надевший это кольцо на палец, будет проклят. Если он бездетен – у него не будет сыновей. Если у него уже есть сыновья, его род все равно угаснет через несколько поколений. Но и это проклятье можно снять, уничтожив кольцо. Оправу нужно расплавить, а камень раздробить. Правда, сама женщина, которая его носит, не сможет это сделать: ей дозволено лишь передать его кому-то перед смертью. Другой женщине.

Я рассказываю обо всем, что со мной произошло, – до сегодняшнего дня. Наверно, она могла бы дать совет, но вряд ли он мне нужен. Что бы я ни сделала, моя жизнь подходит к концу – я вдруг чувствую это с невероятной ледяной ясностью. Снова вспоминаю ночное видение – понимала ли я тогда, что вместе с коротким мгновением счастья выбираю такую же короткую жизнь? Вряд ли. А если б понимала – выбрала бы?

– Что ты будешь делать, милая?

– Вернусь в Рэтби, потом домой. Если уж мне суждено скоро умереть, пусть лучше это случится там, чем в незнакомом месте, среди чужих людей, сестра Констанс – или вас нужно называть «мать аббатиса»?

– Какая разница? – грустно улыбается она. – Аббатства уже нет. Лучше просто «сестра Констанс». Да помилует тебя Господь! Твой плащ высох, пойдем, я провожу тебя и покажу кое-что. Ты и так знаешь уже столько тайн – одной больше, одной меньше, неважно.

Мы выходим из дома, и сестра Констанс ведет меня к склону холма, где за кустами прячется вход в небольшую пещеру. В ее руке горящий факел. Отодвинув рукой ветки, она освещает то, что находится внутри, – два больших голубых яйца, которые лежат на подстилке из соломы.

– Это яйца дракона, – отвечает сестра Констанс на мой немой вопрос. – Через четыреста с небольшим лет из них должны вылупиться самец и самка. Когда они станут взрослыми и спарятся, самка снесет два новых яйца, а после этого оба дракона умрут. После того как турки захватили Акко[10], сестры-госпитальерки увезли два яйца в Англию. Не эти – другие. Драконы, которые вылупились, жили в нашем аббатстве в Баклэнде. Небольшие, но очень красивые. С ярко-синим гребнем вдоль спины и радужными крыльями. Самка снесла вот эти два, когда я была еще совсем молодой и только пришла в монастырь. Мы с сестрой Агнес привезли их сюда. Кто будет хранить их, когда меня не станет? Мир идет к концу, моя дорогая…