Кольцо Анахиты

[6] Столетняя война (фр. Guerre de Cent Ans, англ. Hundred Years' War) – серия военных конфликтов между Англией и ее союзниками, с одной стороны, и Францией и ее союзниками, с другой, длившихся с 1337 по 1453 гг.

[7] Цистерцианцы (лат. Ordo Cisterciensis, OCist), белые монахи, бернардинцы – католический монашеский орден, ответвившийся в XI веке от бенедиктинского ордена.

[8] Имеется в виду роспуск монастырей при Генрихе VIII и передача их имущества в королевскую собственность или частным лицам

28. Тени прошлого

Проснулась я от стука Энни в отвратительном настроении. Всю ночь мне снилась Хлоя – бывшая жена Питера. Причем я никак не могла вспомнить, что именно она делала или говорила. А вот голос ее помнила отчетливо – как по телефону. Но только голос, а не слова. И змеиную улыбку. Она чем-то напоминала мне известный портрет Анны Болейн, хотя общего было мало. Разве что темные волосы и длинная шея.

«Там была не очень красивая история, Питер не любит об этом вспоминать. И вообще…»

Вот это «и вообще…» не давало мне покоя.

Разумеется, вчера я заглянула на ее страницу. Тридцать семь лет, юридический консультант, никаких личных сведений. Одна-единственная фотография профиля и ни одной записи. Зачем люди регистрируются в соцсетях, если даже не заходят туда?

День был теплый, но серенький, душный. После завтрака я вышла в парк с собаками, поболтала по телефону с Люськой и с Тони. Оставалось ждать его еще два дня. Точнее – сутки и один день. Примерно так же я ждала маму, когда проводила лето в деревне. Разве что теперь дни в календаре не зачеркивала.

Мне хотелось уйти подальше, за ограду и по дороге. Когда мы ехали с Тони на машине в деревню, по правую руку я заметила симпатичный каменный дом с башенками и ажурными флюгерами. Думала спросить, кто там живет, но отвлеклась на что-то и забыла. Вот бы дойти туда и рассмотреть как следует.

Мы уже пошли было в сторону ворот, но я вспомнила, что сегодня – вторник, значит, Джонсон будет проводить экскурсию для туристов. Пожалуй, дом никуда не денется, можно сходить туда и завтра, а вот пройтись по замку и послушать подробный рассказ не мешало бы.

Собаки, недовольные тем, что мы так быстро вернулись, и стаей посторонних людей, скрылись в подвале, а я пристроилась к экскурсии, которая уже началась.

Разношерстная публика чинно брела по дому за Джонсоном, внимательно слушала его пояснения, фотографировала все подряд. Несколько пенсионеров, мама с двумя детьми-подростками, вездесущие китайцы с селфи-палками, три тетечки-подружки неопределенного возраста и – к моему удивлению – русскоязычная парочка. Хипстерского вида парень и девушка, лет двадцати с небольшим. Одинаковые кожаные рюкзачки, поднятые на лоб темные очки, смартфоны в руках. Они держались в конце группы, тихонько переговаривались и по-английски, как мне показалось, понимали неплохо, только иногда девушка переводила своему спутнику непонятные слова. Их-то как сюда занесло?

Джонсон подробно рассказывал, кем были хозяева дома, что раньше было в той или иной комнате, кто и когда изготовил мебель, написал картины. В общем, подробно, но не занудно, хотя и без изюминки. Не так, чтобы ах. Я не сомневалась, что максимум через полчаса после того как экскурсанты выйдут за ворота, они забудут обо всем, что услышали. Зато запостят в соцсети фоточки «я в английском замке».

Мы сделали круг по первому этажу, затем поднялись по лестнице на галерею. Джонсон показал портреты в левом коридоре, упирая на то, что три из них – «предположительно работы великого мастера Ганса Гольбейна-младшего». Мы с Маргарет на портрете переглянулись: да-да, прямо Гольбейн, знали бы вы, мистер Джонсон…

Туристы ломанулись было в правый коридор, но Джонсон осадил их: там приватные помещения хозяев, которые посторонним не показывают. Почему-то он не повел их в те спальни со старинной мебелью, о которых говорила Люська. Хипстерская девица пробурчала что-то про мерзких буржуев, потом повернулась к портрету Маргарет.

– Кость, смотри, – сказала она по-русски довольно громко. – Какие они все-таки страшные были в средние века. Плоские, ни кожи, ни рожи. Без слез не глянешь.

– Думаю, деточка, если бы леди Маргарет могла, она бы сказала то же самое о тебе, – заметила я по-английски, глядя куда-то в сторону кабинета Питера. – И вообще, зависть непродуктивное чувство.

Девица отскочила от меня, как ошпаренная. Парень хотел что-то сказать, но передумал.

Мы спустились обратно в холл, туристы начали задавать вопросы, на которые Джонсон терпеливо отвечал.

– Скажите, пожалуйста, – спросила с сильным немецким акцентом одна из подружек, – вот вы сказали, что знаете все в подробностях обо всех хозяевах замка с XVI века. А свою собственную родословную вы знаете? Вообще, как простой человек в Англии может узнать о своих предках?