Кольцо Анахиты

Мы вернулись в магазинчик, купили две медицинские маски и резиновые перчатки. Дедушка посмотрел на нас с глубоким подозрением – наверняка пытаясь представить, для каких сексуальных игрищ нам все это понадобилось.

– В мои времена молодые люди покупали совсем другие резиновые изделия, – проворчал он, складывая наши покупки в пакет.

– А в его времена уже были резиновые изделия? – невинно поинтересовалась я, когда мы вышли. – И, кстати, мы с тобой еще молодые люди, как ты думаешь?

– Не знаю, как ты, но я иногда утром встаю с постели с большим трудом, – грустно признался Тони. – А еще у меня бывают проблемы с желудком. И суставы ноют в сырую погоду. И лысина намечается. Так что не обольщайся на мой счет.

– А еще у тебя есть какие-нибудь недостатки? Выкладывай уж все сразу.

– Ну… – задумался Тони, – я разбрасываю носки. Люблю футбол и пиво. Не терплю, когда трогают мои вещи или наводят в них порядок. Якобы порядок. Не люблю, когда пристают, если я чем-то занят. Понимаешь, я не из тех, кто сидит с женщиной весь вечер в обнимку на диване перед телевизором. Наверно, до сих пор и не женился потому, что в семье все равно буду одиночкой в своем личном пространстве. Моим девушкам это не нравилось, они хотели меня целиком и полностью.

– Мистер Каттнер, вы мне подходите, я такая же, – ляпнула я и тут же прикусила язык: прозвучало так, как будто делаю ему предложение. Чтобы сгладить неловкость, спросила: – А какой твой самый-самый страшный недостаток? Что твоих женщин бесило больше всего?

– Наверно, мое хобби.

– Неужели ты тоже клеишь воздушных змеев? – я закатила глаза в притворном ужасе.

– Гораздо хуже. Я отливаю оловянных солдатиков, раскрашиваю и потом играю с ними в войну.

– А мне дашь поиграть?

– Смеешься? – возмутился Тони.

– Нет. Мне в детстве хотелось большую электрическую дорогу и солдатиков. Я фактически без отца росла. И с мальчишками не играла.

– Если у меня когда-нибудь будут дети, – мечтательно протянул Тони, – я куплю им железную дорогу, вертолет с радиоуправлением, автодром… и буду играть сам.

«Будем играть вместе», – чуть не сказала я, но на этот раз прикусила язык вовремя. Надо было как-то сползать с этой опасной темы, пока не наговорила лишнего.

– Ну, а у тебя какие недостатки? – спросил Тони, когда мы уже ехали обратно.

– У меня целлюлит, – застеснялась я.

– Я видел, – усмехнулся Тони. – Ерунда, у всех женщин целлюлит, даже у костлявых. У леди Скайворт, думаю, его намного больше, лорда это не смущает. Я про настоящие недостатки.

– Настоящие… Я злая, необщительная, мнительная и подозрительная. Не выношу дурные запахи и ругаюсь самыми страшными русскими ругательствами, особенно когда за рулем.

– Хотел бы я это слышать. Говорят, русские ругательства – самые выразительные в мире. Правда, некоторые считают, что испанские все-таки круче.

– Еще чего! – обиделась я за русский мат. – У них тех ругательств хорошо если десяток, а у нас…

Черт, а я ведь и испанский знаю! Не очень хорошо, но все-таки… Впрочем, ругательства, разумеется, не от Маргарет, а от Альберто.

– В общем, Тони, я совсем не подарок.

– Да уж вижу, что не подарок… – согласился он.

«Интересно, что он имел в виду?» – подумала моя мнительность.

Мы вернули лошадей Джерри, попросив освободить нас от чистки («очень торопимся!»), Тони пошел к себе, а я – в дом. Быстро переоделась в джинсы, толстовку и кроссовки и только протянула руку к телефону, чтобы предупредить Джонсона, что не буду пить чай и обедать, как раздался стук в дверь.

За дверью стоял дворецкий собственной персоной с таким видом, как будто скончались все его родственники сразу.

– Мадам, кажется, я знаю, зачем миссис Даннер приезжала в Скайхилл, – сказал он самым трагичным тоном и протянул мне альбом, тот самый, с фотографиями и рисунками, который я так толком и не просмотрела.

Придерживаемый его пальцем, альбом открылся на криво оборванной странице. Я вспомнила, что в первый день пролистала в библиотеке всего несколько страниц, а потом рассматривала самую первую, где «Хэмптон-корт» с тремя окнами.

– Ведь это же не вы ее вырвали, ведь так?

Я посмотрела на него возмущенно.

– И что было на этой странице? Признаюсь, я до нее вообще не дошла. Пролистала несколько и стала книгу читать.

– Фотография церкви святой Анны в деревне и схема расположения гробов в склепе. Где чей.

Я пробормотала про себя одно из «страшных русских ругательств». Тони прав, ловить там нечего. И все-таки, все-таки…

– Мистер Джонсон, а есть копия этой схемы?

– У преподобного Уилсона в церкви, – кивнул Джонсон. – И, если не ошибаюсь, в архиве, надо посмотреть. Хотите, пойдем вместе?