Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

Двенадцать шагов — это двенадцать ярдов (тридцать шесть футов), три восьмых от расстояния на дуэли Онегина с Ленским. На самом деле, когда Онегин выстрелил, расстояние между ними было четырнадцать ярдов. На дуэлях, в тех случаях, когда оказывалась задета честь семьи, дистанция могла быть значительно меньше. Так, Рылеев и князь Константин Шаховской стрелялись с расстояния в три шага (22 февр. 1824 г.) — и их пули столкнулись в воздухе.

Пишо (1823) перевел эту строку Пушкина как: «C'est une distance honorable…».

Выражение это не было придумано и Байроном. См. у Шеридана в его глупых «Соперниках», V, III, где сэр Люциус О'Триггер, секундант комического труса по имени Акр, отмеряет шаги и замечает: «Вот это — прекрасная дистанция — настоящая дистанция для джентельмена». (Акр считает «сорок или тридцать восемь ярдов» — это «отличная дистанция» для дуэлянтов, которые не приближаются друг к другу, что допускалось по франко-русскому дуэльному кодексу).

XXXIV.

   Что жъ, если вашимъ пистолетомъ   Сраженъ пріятель молодой,   Нескромнымъ взглядомъ, иль отвѣтомъ, ⁴ Или бездѣлицей иной   Васъ оскорбившій за бутылкой,   Иль даже самъ въ досадѣ пылкой   Васъ гордо вызвавшій на бой, ⁸

 Скажите: вашею душой   Какое чувство овладѣетъ,   Когда недвижимъ, на землѣ   Предъ вами съ смертью на челѣ,¹² Онъ постепенно костенѣетъ;   Когда онъ глухъ и молчаливъ   На вашъ отчаянный призывъ?

XXXV

   Въ тоскѣ сердечныхъ угрызеній,   Рукою стиснувъ пистолетъ,   Глядитъ на Ленскаго Евгеній. ⁴ «Ну, что жъ? убитъ,» рѣшилъ сосѣдъ.   Убитъ!... Симъ страшнымъ восклицаньемъ

   Сраженъ, Онѣгинъ съ содроганьемъ   Отходитъ и людей зоветъ. ⁸ Зарѣцкій бережно кладетъ   На сани трупъ оледенѣлый;   Домой везетъ онъ страшный кладъ.   Почуя мертваго, храпятъ¹² И бьются кони, пѣной бѣлой   Стальныя мочатъ удила,   И полетѣли, какъ стрѣла.

⁴сосед.

Это слово представляется неуместным, пока мы не начинаем понимать, что помимо обозначения такого же землевладельца и соседа по поместью, оно перекликается здесь с XII, 4 (к которой см. коммент.).

¹⁰клад.Очевидно, ошибка словоупотребления. «Клад» имеет значение «сокровище», особенно «спрятанное сокровище».

¹²бьются.Пушкин использует один тот же глагол для встревоженных лошадей здесь и в главе Первой, XXII, 9 («бьются кони»). Более драматичное беспокойство требует здесь более выразительного английского глагола.

XXXVI

   Друзья мои, вамъ жаль поэта;   Во цвѣтѣ радостныхъ надеждъ,   Ихъ не свершивъ еще для свѣта, ⁴ Чуть изъ младенческихъ одеждъ,   Увялъ! гдѣ жаркое волненье,

   Гдѣ благородное стремленье   И чувствъ и мыслей молодыхъ, ⁸ Высокихъ, нѣжныхъ, удалыхъ?   Гдѣ бурныя любви желанья,   И жажда знаній и труда:   И страхъ порока и стыда,¹² И вы, завѣтныя мечтанья,   Вы, призракъ жизни неземной,   Вы, сны поэзіи святой!

¹³[признак]. Гофман в специальном, посвященном Пушкину выпуске (1937) русского журнала «Иллюстрированная Россия» (Париж), факсимильно воспроизводит (с. 30 и 31) один из немногих существующих автографов главы Шестой — рукописную страницу, собственность русской дамы Ольги Купрович в Виипури, Финляндия. Страница эта — последний черновой или исправленный беловой экземпляр главы Шестой, XXXVI и XXXVII. Исправления несущественные, за исключением XXXVI, 13, где ясно написано слово «признак», которое поэтому должно заменить слово «призрак», являющееся, как верно указывает Гофман, опечаткой в опубликованном тексте (1828, 1833, 1837). Ср. «Разговор книгопродавца с поэтом», строка 111: «…признак Бога, вдохновенье».

XXXVII