Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

Существительное «молодость» имеет архаическую форму «младость», не употребляемую в настоящее время даже в поэзии. В «ЕО», и не только там, Пушкин использует обе формы и образованные от них прилагательные («молодой» и «младой») без разбора, просто выбирая ту форму, которая лучше подходит по ритму. Иногда «молодой» (м. р., им. пад., ед. ч., так же ж. р., род. пад., ед. ч.) или «молодая» (ж. р., им. пад, ед. ч.) превращаются в неясный эпитет с галльской интонацией, скажем, «младая Ольга», независимо от того, знаем ли мы уже, что она молода или нет. Когда в главе Шестой, XLIV, Пушкин оплакивает прошедшую молодость, используя для парной рифмы слово, которое в настоящее время совсем вышло из употребления, так что один близнец оказывается мертвым —

Мечты, мечты! где ваша сладость?Где, вечная к ней рифма, младость?

— и переводчик не может удержаться от искушения перевести оба слова архаическими формами.

Можно аргументировать применение архаичных терминов при переводе тем, что они использовались во времена Пушкина. Лучше было бы выбрать современные адекватные термины и пояснить ситуацию в примечании.

Истоки флирта с «шалуньей рифмой» (см. XLIII, 6), (фр. «la rime espiègle» или «polissonne»), можно проследить от немотивированной рифмы «розы» в главе Четвертой, XLII, 3.

^7–8и вправду наконец / Увял, увял ее [младости] венец?¹¹Так Пушкин, обращаясь к прошлому, сближает тему Ленского о поблекшем цвете (глава Вторая, X, 13–14, глава Шестая, XXI, 3–4, и глава Шестая, XXXI, 12–13) с излияниями по поводу своей собственной молодости. В двадцать один год в элегии «Я пережил свои желанья» он писал (строки 5–8):

Под бурями судьбы жестокойУвял цветущий мой венец;Живу печальный, одинокий,И жду: придет ли мой конец?

(Три четверостишия, сочиненных 22 фев. 1821 г. в Каменке Киевской губернии, первоначально предназначались для вставки после строки 55 в поэму «Кавказский пленник», которую наш поэт в это время завершал; она была окончена на следующий день, а эпилог добавлен 15 мая того же года, во время краткого пребывания в Одессе).

¹⁴скоро тридцать.Эта строфа (как и XLIII, и XLV) была написана 10 авг. 1827 г. в Михайловском. Нашему поэту было тогда двадцать восемь лет.

Ср.: Бертен, «Любовь», кн. III, Элегия XXII (1785):

La douce illusion ne sied qu'à la jeunesse;          Et déjà l'austère Sagesse

Vient tout bas m'avertir que j'ai vu trente hivers.Но опытность, рассудка друг, уже вещает мне порою: Спеши, спеши любить,Утраченных часов любви не возвратить.Пер. Д. Глебова>.

Черновики XLIII (2368, л. 24), XLIV (там же) и XLV (л. 24 об.) являются одним из трех автографов главы Шестой, которые дошли до нас (другие: черновики XXXIV а, б и в, ПД 155, и последний черновик или первый беловой экземпляр XXXVI–XXXVII, собрание Купрович) и имеют дату «10 авг. [1826]» (год указан по Томашевскому, Акад. 1937, с. 661). См. также коммент. к главе Шестой, XLVI, 1–4.

XLV

   Такъ, полдень мой насталъ, и нужно   Мнѣ въ томъ сознаться, вижу я.   Но, такъ и быть, простимся дружно,

 ⁴ О юность легкая моя!   Благодарю за наслажденья,   За грусть, за милыя мученья,   За шумъ, за бури, за пиры, ⁸ За всѣ, за всѣ твои дары;   Благодарю тебя. Тобою,   Среди тревогъ и въ тишинѣ,   Я насладился... и вполнѣ;¹² Довольно! Съ ясною душою   Пускаюсь нынѣ въ новый путь   Отъ жизни прошлой отдохнуть.

¹полдень мой.Ср.: Жан Батист Руссо, «Оды», кн. I, № X (ок. 1695), «из молитвы Езекии, Исайя, гл. 38, стих 9 и следующее (Ego dixi: in dimidio dierum meorum…)»:

Au midi de mes annéesJe touchois à mon couchant…Я прикоснулся к своему закату…>.

(«В преполовение дней моих», Молитва Езекии, царя Иудейского, в Иса. 38, 10).

Романтики несколько улучшили эти строки: Ср.: Байрон, «Дон Жуан», X, XXVII, 4—5:

До рощи дантовой, где страшная градаЖизнь делит надвое…<Пер. Г. Шенгели>.

XLVI