Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

   Дай оглянусь. Простите жъ, сѣни,   Гдѣ дни мои текли въ глуши,   Исполненны страстей и лѣни ⁴ И сновъ задумчивой души.   А ты младое вдохновенье,   Волнуй мое воображенье,   Дремоту сердца оживляй, ⁸ Въ мой уголъ чаще прилетай,   Не дай остыть душѣ поэта,   Ожесточиться, очерствѣть,   И наконецъ окаменѣть¹² Въ мертвящемъ упоеньи свѣта,   Въ семъ омутѣ, гдѣ съ вами я

   Купаюсь, милые друзья!

^1–4Пушкин записал это четверостишие (уже опубликованное в изданиях 1828 г. и 1833 г.) вместе с цитатой из Колриджа 2 окт. 1835 г. в Тригорском, в альбоме с красным, тисненным золотом, сафьяновом переплете, принадлежавшем его бывшей (за десять лет до того) возлюбленной, Аннете Вульф. Цитата — начало эпиграммы в пять строк, написанной Колриджем в 1802 г.:

Как редко слава и богатство, друг,Сопутствуют заслугам и страданьям!

¹сени.Здесь (как в главе Второй, I, 12) имеется в виду укрытие из деревьев (см. мой коммент. к главе Шестой, VII, 9).

Глава Седьмая

Эпиграф

Москва, Россіи дочь любима,Гдѣ равную тебѣ сыскать?Дмитріевъ.Какъ не любить родной Москвы?

Баратынскій.Гоненье на Москву! что значитъ видѣть свѣтъ!            Гдѣ жъ лучше?                            Гдѣ насъ нѣтъ.Грибоѣдовъ.

Первый эпиграф — из стихотворения Дмитриева «Освобождение Москвы» (1795), строки 11–12.

В начальных стихах величайшей русской оды — «Вольность» (написана в 1817 г.):

Беги, сокройся от очей,Цитеры слабая царица!

— Пушкин несколько подражает никудышному произведению Дмитриева «Освобождение Москвы» (освобождение от Смутного времени, Польши и претендентов на трон в 1613 г., когда князь Дмитрий Пожарский одержал победу над литовцами и первый Романов был возведен на трон), строкам 3–4:

Не шумны петь хочу забавы,Не сладости цитерских уз.

Стихотворение Дмитриева (162 ямбических четырехстопника с нерегулярной рифмовкой) отмечено, между прочим, самым труднопреодолимым столкновением согласных, известным в русской поэзии (строка 14):

Алмазный скиптр в твоих руках…

— «птрвтв»!

Второй эпиграф к главе Седьмой — из «Пиров» Баратынского (1821), строка 52 (см. коммент. к главе Третьей, XXX, 1).

Третий — из «Горя от ума» Грибоедова (закончено в 1824 г.), I, 7: язвительное замечание Софьи, парирование Чацкого (см. коммент. к главе Шестой, XI, 12).

По причинам, которые станут ясны в ходе комментирования этой главы, можно предположить, что Пушкин мог взять также и четвертый эпиграф — из поэмы Козлова «Княгиня Наталья <Борисовна> Долгорукая», ч. II, 4.

Москва видна…Уже в очах Иван Великой,Как шар, венец его горит…

«Иваном Великим» называют самую высокую в городе колокольню: «замечательная колокольня „Иван Великий“, возведенная в ломбардо-византийском стиле при Борисе Годунове в 1600 г., достигает высоты в 271 фут (с крестом — 318 футов) и имеет много колоколов, один из которых весит 64 ⅓ тонны» (князь Петр Кропоткин и Джон Томас Билби, Encyclopaedia Britannica, 11-е изд., Нью-Йорк, 1911).

I

   Гонимы вешними лучами,   Съ окрестныхъ горъ уже снѣга   Сбѣжали мутными ручьями

 ⁴ На потопленные луга.   Улыбкой ясною природа   Сквозь сонъ встрѣчаетъ утро года;   Синѣя, блещутъ небеса. ⁸ Еще прозрачные, лѣса   Какъ будто пухомъ зеленѣютъ.   Пчела за данью полевой   Летитъ изъ кельи восковой.¹² Долины сохнутъ и пестрѣютъ;   Стада шумятъ, и соловей   Ужъ пѣлъ въ безмолвіи ночей.

^1–3 вешними лучами… мутными ручьями.Литературная, не русская весна. Во многих модных в то время западноевропейских стихотворениях находим подобное. «Ручейки / Сбежали весной с заснеженных холмов» — из «Лаллы Рук» (1817) Мура: «Хорасанский пророк под покрывалом» (5-е изд., Лондон, 1817, с. 30), и более раннее: «Тающие снега бегут серовато-синими потоками» — из «Весны» Томсона, строка 16. Подлинный источник этого — Вергилий: ср. «Георгики», I, 43–44:

Vere novo gelidus canis montibus humor liquitur…