Комментарии к материалистическому пониманию истории

Причем, необходимо отметить своеобразную специфику российской империи. Она не имела колоний и не практиковала жесткую эксплуатацию провинций. Более того, она не имела политически доминирующего этноса. Русское дворянство в XVII в. на две трети имело иностранное происхождение. Русские же крестьяне часто оказывались крепостными нерусского помещика. Как правило, русский народ оказывался в худшем положении и подвергался более интенсивной эксплуатации, чем большинство народов российской империи.

К тому несколько причин:

1. Российский поместный политаризм имел тенденцию к беспрестанному поглощению всё новых территорий, поскольку поместная система требовала все новых поместий, что, в конечном счете, означало увеличение военной и политической мощи государства. Кроме того, российское государство стремилось взять под контроль смежные с ним пространства для обеспечения своей безопасности.

Этот процесс имел своим двигателем поместное политарное государство, ядро которого базировалось в Великороссии. Сущность этой системы – всеобщая мобилизация на государственные нужды. Соответственно, какие-либо ослабления и привилегии для великороссов могли положить начало к разрушению этой системы. Весьма показательно, что разложение поместного политаризма было положено жалованными грамотами российскому дворянству XVIII в.

2. Даже если бы и было такое желание – облагодетельствовать великороссов за счет инородцев, то политарное государство не имело к этому возможностей. Оно в большинстве своем поглощало слаборазвитые, небогатые народы,⁸⁰

которые были слабо пригодны для эксплуатации. Хотя в Сибири некоторая эксплуатация всё же осуществлялась, но она всегда сдерживалась тем обстоятельством, что чрезмерно эксплуатируемые в любой момент могли откочевать в глухие места.

3. Другим обстоятельством, препятствующим чрезмерному давлению политарного государства на покоренные народы, была слабость средств к их удержанию в рамках российской империи. Подобное давление предполагает развитость инфраструктуры. Эта инфраструктура могла бы быть создана в результате масштабной колонизации вновь приобретенных земель. Именно это мы наблюдаем в районе Поволжья, которое было достаточно быстро освоено русской стихийной⁸¹ колонизацией. В результате этого, оно уже в XVII в. было включено в ядро политарного государства.

Что же касается «диких» восточных земель, появление здесь развитой инфраструктуры было фрагментарным. В XVII в. «между Уралом и лежащей в 750 км. от него столицы Сибири – Тобольском проживало 10 тыс. человек».⁸² Столь низкая населенность не давала основы для проведения масштабной политарной политики.

В западных же областях⁸³ империя не решалась на жесткие меры. Как по причине страха, что эти области склонятся в сторону близ лежащих государств, так и вследствие прозападной ориентации послепетровской России.

4. В том же направлении – безболезненное поглощение пространства – работала и русская колонизация. Несмотря на отдельные эксцессы, проникновение русских колонистов на новые земли было достаточно безболезненным.

После покорения Центральной и Южной Америки автохтонное население резко сократилось в результате болезней и чудовищной эксплуатации его испанцами на плантациях и рудниках. Но оно выжило, поскольку пришельцев было относительно немного.

Аборигены Северной Америки были уничтожены почти полностью. Это произошло в результате чудовищного наплыва, в течение нескольких столетий, массы европейских колонистов. Эпидемии также сделали свое дело.

Как мы уже отметили, завершение формирования политарной системы в России минимизировало ее возможности колонизации. Закабаленные россияне рьяно стремились улизнуть от всевидящего государева ока. Но государство не могло позволить, чтобы это бегство свершилось. В результате на вновь присоединенных «диких» территориях в качестве колонистов появлялись немногие. Земли было много, и это не порождало антагонизма между колонистами и местным населением. К тому же, в случае проблем это местное население всегда могло откочевать. Так же, многие из колонистов были беглыми, и вести себя чересчур активно было не в их интересах.

Кроме того, колонисты и автохтонное население имели различный хозяйственный уклад. Русские были земледельцами, местные же – охотниками и собирателями, либо кочевниками. Подобный параллелизм снижал уровень противоречий между ними.

5. Влияние традиций. Московское царство формировалось в теснейшем контакте с Золотой Ордой, которая унаследовала традицию этнического универсализма Монгольской империи. Усвоение этой традиции было тем более органичным, поскольку подобная же традиция была присуща еще Киевской Руси.