«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма

В наиболее бескомпромиссной ситуации оказался Сталин в середине тридцатых годов, когда стало понятно, что страна изменилась настолько, что прежняя Конституция попросту не сопрягалась с реальностью. Если первая советская конституция нацеливала народ на победу пролетариата в борьбе с буржуазией внутренней, то к середине 30-х годов её просто не осталось. Конституция выполнила свою задачу. Но выполненная задача вогнала Сталина в тупик, из которой он выходил уже при помощи трагических хитростей.

Но на первом этапе процесс шел вроде бы гладко. Была учреждена на VII съезде Советов Конституционная комиссия, затем созван Чрезвычайный VIII съезд Советов (25 ноября 1936 года), где Сталин сделал доклад о Проекте Конституции.

Но на втором этапе пришлось оправдываться перед мировым сообществом и, например, бухаринской оппозицией, которая, правда была уже обречена, но имела влияние в умах. На первом этапе конституционного процесса на XVIII съезде ВКП(б) – в 1939 году – в отчетном докладе Сталин целый кусок доклада посвятил вопросам теории, а проще говоря, оправданию того, что марксистская теория самоликвидации государства в момент уничтожения классов может и не действовать. Это были хитрость и риск. Сталину нужно было оправдать существование государства, которое он возглавлял. Действительно, зачем, даже не смена, а вообще Конституция, если государство в этот момент должно отмереть?

В чём состояла суть хитрости Сталина? Внутренний враг сменился на внешнего. Конституция гражданской войны сменилась на конституцию войны внешней.

Сталин цитирует неприятелей, который указывали, что классов нет – а государство осталось: «Иногда спрашивают: “эксплуататорские классы у нас уничтожены, враждебных классов нет больше в государстве, подавлять некого, значит, нет больше нужны в государстве, оно должно отмереть”…»[37]

И вот главный тезис, дающий истинный смысл усилений государства и смены Конституции: «товарищи… не поняли современной международной обстановки, проглядели факт капиталистического окружения, и вытекающих из него опасностей для страны социализма. В этих вопросах сквозит также недооценка роли и значения буржуазных государств и их органов, засылающих в нашу страну шпионов, убийц и вредителей и старающихся улучить минуту, для военного нападения на неё…»[38]

То есть фактически Конституция становилась военной программой.

Сталин – реставратор монархии

Во времена 30-х годов из уст Троцкого эти определения звучали как жестокое, сокрушительное обвинение, с которым Сталин боролся всю свою жизнь.

Но сейчас другие времена. И то, что было обвинением, имеет сейчас другой смысл, вкус, и знак.

Контрреволюция Сталина по Троцкому в том, что он отказался от её продолжения. И распространения на весь мир. Троцкий в рамках марксизма был прав – революция реализуется только в мировом масштабе. Любая остановка на полпути – уже контрреволюция. По определению. Сталин с идеей построения социализма в одной стране несомненный контрреволюционер.

Это правда.