«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма

Это скрытые цитаты от Троцкого, который на тот момент, на 1925 год, являлся фактическим властителем России и двигателем перманентной (постоянно идущей) революции. Идея, что не надо с трудностями бороться эволюционным путем, как он говорил, «пережёвывая» трудности, а только путём сметения их с лица земли, здесь обозначена вполне чётко. А формула революционного социализма, в противоположность бюрократическому, может иметь только одного автора. А если учесть, что у троцкистов всегда политическая установка верстала выводы, а не наоборот – когда аргументы выдвигают научный вывод (а в любищевской работе доказательства вообще не в почёте), то получается, что появление Любищева в 1954 году – чисто политическая, идеологическая акция троцкистов.

Всё это говорит о том, что после смерти Сталина начал происходить фактически троцкистский путч и появление троцкиста Любищева во главе акции «Письма 300» было вполне понятным. Получалось, что биолого-генетическая тема выходила далеко за пределы генетики, выходя к обобщениям, которые невозможно было спрятать. Ведь не секрет, что троцкистская идея нового человека, которого нужно получить тоже революционным путем – именно путем генетического преобразования – находила здесь перспективу воплощения.

И не надо забывать остроты вопроса на тот момент. Это для нас сегодня «новый человек» – это вопрос теории, ленивых гипотез, – тогда это был вопрос власти. 1925 год – и ничего нового революция не дала: ни всемирной (хотя бы германской) революции, ни революционной экономики (банальный нэп с тотальным экспортом всего и расширением торгового сектора), ни нового человека – тогда зачем вам, революционеры, власть? И вот решение! – если нельзя человека сделать новым эволюционным путем, – надо революционным, то есть путем генетического вторжения.

Доклад Лысенко, который писался вместе со Сталиным, ставит вопрос: что, Сталину после войны делать было нечего, как разбираться с генетиками? На самом деле, помимо задачи как можно быстрее накормить людей, после войны встал опять вопрос о новом человеке. Народ победил, а человек остался таким же тщедушным, короче, «неновым». Не пора всё-таки призвать генетиков для поправки дела? Это уже вопрос власти и Сталин не мог пройти мимо его. Поэтому и «влез». Тем более в отличие от 1925 года, когда НЭП разложил всех, на конец 1948 года выросла действительно генерация естественных, природных победителей – войны, разрухи, голода, и появилась огромная масса людей, которых смело можно было назвать совершенно новым типом людей! То есть к 1950 году Сталину было чем похвастаться, – а именно эволюционным получением вполне нового человека!

А если прочитать доклад Лысенко, который писался вместе со Сталиным для сессии ВАСХНИЛ 1947 года, – тот самый, который клеймился в романе Дудинцева «Белые одежды», то становилось, что в докладе идеологии и политики не меньше, чем биологии и генетики.

Именно с этого момента становится понятно, почему Сталин вошел в этот вроде бы профессиональный спор: вопрос стоял жёстко – либо власть берут генетики и «оправдывают» революцию своими методами, и он тогда не нужен, либо власть остаётся для эволюционного пути. Понятно, что троцкисты клеймили Сталина как контрреволюционера справедливо – это факт: сам отказ от генетической революции в пользу эволюции делает его консерватором.

Суть, как ни странно, в проблеме гуманизма. Гуманизм есть вершина. Генетизм исходит из того, что нужно генными методами создать революционного нового человека. Получается генная инженерия изначально антигуманное явление. Собственно, сейчас это и не скрывается. Так называемый транс-гуманизм открыто противостоит гуманизму. Человек – это только первая ступень ракеты, которая должна сгореть в атмосфере и вывести на орбиту новое существо. Это идеология сегодняшнего западного истеблишмента, опять-таки троцкистская по своим корням.

Была и вторая часть генетического вопроса: власть. Кто вводит гены, тот ими и управляет. Так от мух-дрозофил открывается дорога и перспектива мощной власти генетиков над миром в целом. Причём власти дурной, черной, явно злоупотребительной, убивающей генными революциями Человечность. Сталин это понял. В отличие от многих профессоров.

И вступился за Человека. Не дал растерзать Лысенко и надолго прикрыл революционно-генетическую ересь.