Корабль-призрак

Филипу же снилась Амина, снилось, что ненавистный Шрифтен вылезает из моря, взбирается на плот и усаживается подле его жены. Лоцман, как издавна повелось, гнусно хихикал, издавал потусторонние звуки… и что-то усиленно втолковывал Амине, которая слушала с отвлеченным видом. Потом его жена прыгнула в море, спасаясь от Шрифтена, но вода словно ее отвергла, и она осталась на поверхности.

Далее поднялась буря, и Филип вновь узрел раковину, плывущую по бурным волнам. Амина была в этой раковине, ее суденышко затонуло, а сама она скрылась под волнами, но вскоре вышла на берег, целая и невредимая, ибо море, обычно никого не щадившее, обошлось с нею вопреки своему обыкновению.

Филип попытался шагнуть ей навстречу, но его остановила чья-то незримая длань, а Амина помахала ему и изрекла: «Мы еще свидимся, Филип! Мы свидимся еще раз на этом свете!»

Солнце стояло высоко в небесах и нещадно палило с высоты, когда Кранц проснулся сам и разбудил Филипа. Верный топор срубил очередное дерево.

Филип хранил молчание, припоминая подробности сна, который принес ему частичное облегчение. «Да, мы встретимся снова, Амина, – думал он. – Мы встретимся снова, так суждено Провидением».

Кранц вышел наружу взглянуть на матросов. Те ослабели настолько, что походили на полумертвых, однако продолжали бдительно следить друг за другом, лелея свои деньги. Было крайне печально видеть этакое превосходство глупости над рассудком, и Кранц придумал способ спасти моряков.

Он предложил им, каждому по отдельности, зарыть деньги поглубже – так никто не сможет добраться до чужих монет, оставшись незамеченным. А избавившись от необходимости непрестанно трястись над деньгами, они смогут наконец утолить жажду и восстановить силы.

Матросы согласились. Кранц принес из хижины единственную лопату, что была в их распоряжении, и моряки, один за другим, стали закапывать свои талеры в податливый песок.

Когда они обезопасили таким образом это богатство, доставлявшее им сплошные мучения, первый помощник принес топор. Срубили несколько пальм, и матросы жадно набросились на сочные плоды. Утолив голод и жажду, они устроились поблизости от тех мест, где закопали деньги, и охотно предались долгожданному отдыху.

Филип с Кранцем стали советоваться по поводу того, что делать дальше, как покинуть остров и отправиться на поиски Амины. Кранц считал затею капитана бессмысленной, но не отваживался говорить об этом Филипу. В любом случае с острова следовало выбираться, но рассчитывать можно было только на то, что они достигнут обитаемых мест.

Что касается Амины, Кранц почитал жену капитана погибшей: либо ее смыло с плота, либо бедняжку прикончили жара и жажда, и теперь ее тело носит по волнам на деревянных обломках.

Чтобы подбодрить Филипа, он умалчивал об этих своих мыслях, а потому разговор шел не просто о том, чтобы покинуть остров, но о поисках пропавшей супруги капитана. В конце концов решено было смастерить новый плот: распилить напополам три бочонка из-под воды, разместить половины друг за дружкой и надежно скрепить крест-накрест двумя досками с обеих сторон. Под парусом такой плот пойдет довольно быстро, и управлять им будет достаточно просто.

Подобрали подходящие доски и вытащили на берег, но работать приходилось вдвоем, поскольку матросы не выказывали ни малейшего желания уплывать с острова. Подкрепившиеся кокосом, они вновь обратились мыслями к золоту; им было мало того, что они уже имели, и хотелось большего. Часть золота откопали, и матросы принялись играть на деньги, бросая камешки, подобранные на берегу.

Потом ими овладели иные, еще более пагубные помыслы. Топором они сделали зарубки на стволах самых больших пальм, с ловкостью бывалых мореходов взобрались наверх и понадрезали макушки. Вытекший сок собирали в пустую скорлупу кокосов. Забродив на жаре, он превращался в пальмовое вино – тодди (из него после перегонки получается арак).

Впрочем, и того слабого хмеля, что содержался в тодди, хватило, чтобы на берегу началось пьяное непотребство с проклятиями, божбой и насилием, которое грозило перерасти в кровопролитие. Проигравшие рвали на себе волосы и, точно обезумев, кидались на тех, к кому перешло их золото.

Кранц радовался своей предусмотрительности: не выброси он в море остатки оружия, наверняка дошло бы до смертоубийства.

Драки происходили непрестанно, однако все пока оставались живы, поскольку драчунов разнимали их товарищи, не желавшие останавливать игру.

Так продолжалось добрых две недели, на протяжении которых офицеры медленно, но верно строили новый плот.

Некоторые матросы ухитрились проиграть все, что у них было. С общего согласия тех, кому перепали их деньги, бедолаг отселили подальше, чтобы им не вздумалось ограбить более удачливых.

Обездоленные мрачно бродили по острову или лезли в воду, рассчитывая сыскать подручные средства и отомстить за свое унижение. Кранц с Филипом предложили проигравшим покинуть остров вместе с ними, но матросы, твердо вознамерившись вернуть себе потерянные деньги, угрюмо отказались.