Корабль-призрак

Когда схватка завершилась, Филип оперся на основание мачты, чтобы перевести дыхание. «Я отомстил за тебя, моя Амина, – мысленно воскликнул он, – хоть немного, но отомстил. Прости, что ставлю жизни этих негодяев вровень с твоей!» Жажду мести удалось слегка утолить, и он вновь закрыл лицо руками и зарыдал.

Тем временем матросы, которые помогали капитану одолеть мятежников, подбирали деньги убитых. Когда выяснилось, что в стычке пали трое из числа их товарищей, они громко посетовали, что не погибло больше, ведь тогда добыча была бы весомее.

Не считая Филипа и Кранца со Шрифтеном, на плоту теперь оставалось тринадцать моряков.

На рассвете снова поднялся ветер, и люди принялись делиться водой, запасы которой пополнили за счет фляжек погибших. Голода никто не испытывал, а вода придала сил.

Филип мало общался со Шрифтеном с того мгновения, как половинки плота разделились и Амина сгинула, но ему, как и Кранцу, было очевидно, что к лоцману возвратилась прежняя дерзкая язвительность. Тот непрестанно хихикал, хмыкал, отпускал обидные замечания, а единственный глаз, следивший за Филипом, сверкал той же злобой, какая пылала в его взгляде при первой их встрече.

Было ясно, что лишь присутствие Амины смягчало норов лоцмана, а с исчезновением жены капитана этот последний лишился благорасположения Шрифтена. Филипа это нисколько не беспокоило, ему хватало иных забот. Одержимый желанием во что бы то ни стало вернуть Амину, он проявлял полное безразличие ко всему, что творилось вокруг.

Ветер задул сильнее, и моряки стали поговаривать, что через пару часов плот достигнет суши, но, увы, основание мачты переломилось под напором ветра, и парус рухнул на плот. Это сильно замедлило движение, а прежде чем все починили, ветер опять стих, и плот замер приблизительно в миле от берега.

Смертельно уставший, изнуренный недавними событиями, Филип заснул рядом с Кранцем, а Шрифтен оставался у руля.

Филипу снилась Амина: вот она гуляет под сенью кокосовых пальм, а он стоит и любуется ею. Амина улыбнулась ему и позвала к себе, но в это мгновение Филипа разбудил какой-то непонятный звук. Еще пребывая в полусне, Филип вообразил, что лоцман Шрифтен вновь попытался украсть его реликвию – ловко извлек цепочку, на которой висела ладанка, и принялся вытягивать из-под щеки капитана ту часть цепочки, что была прижата к поверхности плота. Эта картина напугала Филипа, и он вскинул ладонь, чтобы перехватить руку грабителя…

Внезапно он понял, что и вправду держит Шрифтена за руку, а тот стоит рядом на коленях и пытается завладеть цепочкой и ладанкой. Борьба была недолгой, ладанку удалось отстоять, а лоцман распростерся у ног Филипа, крепко придавленный капитанским коленом. Филип сунул ладанку за пазуху и, обуянный гневом, вскочил, подхватил обессиленного Шрифтена под мышки и столкнул его в море.

– Человек ты или дьявол, – крикнул Филип с края плота, – попробуй-ка выплыви!

Короткая схватка разбудила Кранца и матросов, но они не успели помешать Филипу избавиться от Шрифтена. В нескольких словах капитан изложил Кранцу суть случившегося. Что касается матросов, тем было все равно. Они только убедились, что их деньги на месте, и снова заснули.

Филип некоторое время осматривался, ожидая, что Шрифтен вот-вот покажется и попытается взобраться на плот, но лоцман так и не объявился, и Филип окончательно почувствовал себя отомщенным.

Глава 25

Чье перо способно передать чувства любящей и верной Амины, когда та внезапно обнаружила, что оказалась разлученной с мужем? Она оцепенело наблюдала, как увеличивается расстояние между двумя половинами еще недавно цельного плота. Наконец вторая половина плота исчезла в ночном мраке, и Амина в немом отчаянии опустилась на доски.

Немного придя в себя, она огляделась по сторонам и позвала:

– Есть тут кто-нибудь?

Ответом ей было молчание.

– Есть тут кто-нибудь? – повторила она громче. – О, я одна, совсем одна, и мой Филип далеко! Матушка, ты видишь, что сталось с твоею несчастной дочерью!

Амина бросилась ничком на доски, ее длинные волосы свесились с борта, кончики прядей мгновенно намокли.

Спустя несколько часов к ней вернулась способность мыслить сравнительно ясно, и она попыталась понять, где находится. Солнце палило нещадно, глазам было больно от яркого света, поэтому Амина опустила взгляд к лазурным волнам и… увидела неподалеку от плота большую акулу, неподвижно поджидавшую жертву. Амина поспешно отодвинулась от края плота и выпрямилась. Пустой плот сразу же воскресил в ее памяти ночные события.

– О Филип, мой Филип! – воскликнула она. – Пророчество было истинным, и мы с тобою расстались навсегда! Я-то думала, это был просто сон… Все правда, до последней картины!

Амина снова опустилась на подстилку посреди плота и замерла, словно превратившись в статую.

Впрочем, очень скоро жажда заставила ее двигаться. Амина отыскала флягу с водой и сделала несколько глотков.