Корабль-призрак

Крепкий сон продлился много часов подряд. Людям снилась вода, а проснулись они мучимые жаждой, на песчаном берегу, где соленые морские волны словно насмехались над ними. Вспомнив, сколько недавних спутников пришлось пожертвовать пучине, они возблагодарили Небеса за свое спасение.

С первыми проблесками рассвета все поднялись с песка, на котором остались отпечатки их тел, и, следуя указаниям Филипа, разошлись в разных направлениях на поиски питьевой воды.

За вереницей песчаных дюн обнаружились заросли низкорослого кустарника с мясистыми листьями (в наших оранжереях нечто подобное именуют хрустальной травкой[43]), эти толстые листья были покрыты большими каплями росы. Люди попа́дали на колени и, перебираясь от листа к листу, принялись слизывать обильную влагу, хотя бы отчасти утоляя нестерпимую жажду.

После этого возобновили поиски и до полудня искали родник, но безуспешно, а потом к мукам жажды добавились муки голода. Тогда решили вернуться на берег и узнать, не повезло ли кому-то из них больше других.

Выяснилось, что матросы, ушедшие в ином направлении, тоже утолили жажду росой, но не нашли ни родников, ни средств пропитания. Правда, некоторые отважились пожевать листья растения, которое отчасти их напоило, и обнаружили, что те горчат на вкус, но немного насыщают, превращаясь на зубах в водянистую кашицу.

Растение, о котором идет речь, вообще-то ниспослано Провидением на прокорм верблюдам и прочим животным, обитающим в засушливых местах. Оно произрастает только там, и все местные животные охотно им питаются.

По совету Филипа моряки набрали некоторое количество мясистых листьев, погрузили в лодки и отплыли.

До Столовой бухты было не более пятидесяти миль, паруса отсутствовали, зато ветер дул благоприятный. Филип объяснил, насколько бессмысленно оставаться здесь, если уже к утру, при всех обстоятельствах, можно добраться туда, где окажется возможным утолить любые желания. Моряки одобрили его слова и стали действовать – столкнули лодки в воду и разобрали весла.

Изнемогавшие от усталости и голода, матросы работали веслами совершенно механически, ибо у них почти не осталось сил. Тем не менее на следующее утро они очутились у бухты Фолс-Бей, в милях от желанной цели. Во многом помог попутный ветер, без него люди вряд ли бы справились.

Ободренные видом берега, который многие узнали, они призвали на помощь все свои силы и около полудня выбрались на песчаное побережье Столовой бухты, поблизости от жилых домов и форта, защищавшего местных поселенцев на протяжении нескольких лет.

Неподалеку от места высадки в море впадала речушка глубиной в пять или шесть футов, полноводная в это время года и бурная по зиме. Углядев пресную воду, некоторые матросы побросали весла, прыгнули в море и поплыли к берегу; другие повыпрыгивали там, где воды было по грудь, а третьи дождались, пока лодки не уткнутся в песок, но реки они достигли первыми.

Люди с размаху падали в пресную воду, что струилась по гальке, жадно глотали и не могли остановиться, а затем, когда уже не могли больше пить, просто плескались в ней, хохоча от восторга.

Деспоты и фанатики ревностно изобретают всевозможные мучения для своих жертв: дыбу, «испанский сапог», костер, но все их ужасные изобретения не идут ни в какое сравнение с муками обыкновенной жажды! Под пытками страдальцы молят о глотке воды и не получают отказа. Пожалуй, деспоты могли бы избавить себя от необходимости ломать голову над новыми способами жестокого унижения ближних, если бы догадались просто запирать узников в камерах и лишать их воды…

Утолив свое самое насущное желание, моряки поднялись и побрели в мокрой одежде, с которой капала вода, к домам фактории. Обитатели этих домов, заприметив лодки, обоснованно предположили, что произошло кораблекрушение, – ведь в самой бухте никаких кораблей не было, – и вышли встретить новоприбывших. Те поведали свою печальную историю.

Тридцать шесть человек – лишь столько осталось в живых из первоначальных почти трех сотен душ. И они уже более двух суток вынужденно обходились без еды.

Когда прозвучали эти слова, все расспросы прекратились. Поселенцы поспешили накормить несчастных, после чего Филип и Кранц возобновили повествование о выпавших на их долю невзгодах.

– Сдается мне, я видел вас раньше, – внезапно сказал один поселенец. – Это не вы сходили на берег, когда флотилия стояла на якоре?

– Нет, – ответил Филип, – но я бывал здесь прежде.

– А, теперь я вспомнил! Вы – единственный выживший с «Тер Шиллинга», с того барка, что затонул в Фолс-Бее.

– Не единственный, – поправил Филип. – Я и сам думал, что уцелел один, но потом повстречал нашего лоцмана, одноглазого хитреца по имени Шрифтен. Должно быть, он приходил сюда после меня. Вы наверняка его видели.

– Нет, не видел. После вас никто из команды «Тер Шиллинга» тут не появлялся. Я живу здесь с самого основания фактории, но что-то не припомню такого человека.

– Странно… Он как-то добрался до Голландии.

– Не знаю, что вам сказать. Наши корабли после отплытия из бухты не приближаются к побережью. Это очень опасно.