Корабль-призрак

Из поселения прибыла лодка, стали спрашивать, кто они такие и что им нужно. Коммодор назвался англичанином – он знал, что вражда между подданными испанского короля и голландцами чрезвычайно велика. Если выяснится, что на самом деле «Дорт» принадлежит этим последним, пополнить припасы можно будет только силой.

Коммодор прибавил, что встретил в море гибнущее испанское судно, команду которого свалила с ног цинга, и забрал с него людей – они, мол, сейчас внизу, в койках, – потому что нельзя бросать на произвол судьбы ближних. Ему пришлось изменить курс, дабы высадить этих бедолаг в ближайшем испанском порту. Пожалуйста, пришлите поскорее на борт свежие овощи и другую еду для больных, перемещать которых пока не следует, не то они умрут. Через несколько дней, когда окрепнут, эти люди сойдут на берег. Еще коммодор добавил, что рассчитывает получить провизию и для своей команды – в благодарность за спасение жизни испанцев.

Эту убедительную историю подтвердил чиновник, присланный на борт «Дорта» губернатором поселения. Ему предложили спуститься вниз и самому удостовериться в плачевном состоянии «спасенных». Узрев множество больных, явно находящихся на пороге смерти – зубы повыпадали, тела покрылись язвами и нарывами, – почтенный чиновник покинул корабль с такой поспешностью, будто убегал из склепа, и отправился с докладом на берег.

Через два часа подошла большая лодка с грузом овощей, которого хватило на трехдневное пропитание команды «Дорта», и эту снедь тут же распределили между моряками.

Коммодор составил благодарственное письмо, где сетовал, что собственное нездоровье не позволяет ему сойти на сушу и поблагодарить губернатора лично. К письму он приложил список будто бы находящихся на борту испанских синьоров, в число которых включил нескольких офицеров и родовитых людей, возможно состоящих в родстве с семейством губернатора, чей титул и имя он узнал от побывавшего на борту чиновника. (Голландцы были хорошо осведомлены о генеалогии многих благородных испанских семейств, ведь до начала борьбы за независимость браки между ними и испанцами не были редкостью.) В конце письма коммодор выражал надежду через день-два почтить губернатора своим посещением и начать переговоры о размещении на берегу больных с корабля. Мол, ему не терпится продолжить путь.

На третий день на «Дорт» доставили новый запас провизии. Сразу после этого коммодор, в английском мундире, отправился на берег к губернатору, которому подробно рассказал о злополучном плавании, о страданиях спасенных им «испанцев» и пообещал высадить их на сушу через двое суток. Дескать, к тому времени они уже точно смогут выдержать высадку. После обмена многочисленными любезностями коммодор вернулся на борт, а губернатор пообещал нанести ответный визит на следующий день, если позволит погода.

К счастью, два дня подряд изрядно штормило, поэтому губернатор смог прибыть на «Дорт» только на третий день, как и рассчитывал коммодор Авенхорн.

Пожалуй, нет болезни более мучительной и более стремительно подчиняющей себе человеческое тело, чем цинга, однако, если удается сыскать лекарство, этот недуг излечивается почти моментально. Всего нескольких дней оказалось достаточно для того, чтобы матросы, ранее не встававшие с коек, возвратили себе здоровье. Почти вся команда «Дорта» теперь была на ногах, пускай и не исцелилась окончательно.

Коммодор радушно принял губернатора со всеми полагающимися почестями, а потом, едва они уединились в каюте, весьма вежливо поведал, что и сам губернатор, и его сопровождающие взяты им в заложники. Корабль на самом деле принадлежит к военному флоту Нижних Земель, а все занедужившие в действительности голландцы. Чтобы подсластить пилюлю, он прибавил, что прибег к подобной хитрости, дабы не отнимать съестные припасы силой, и что плен его превосходительства продлится не долее, чем надобно для доставки на борт скота и свежих овощей, причем честь губернатора не понесет ни малейшего урона.

Испанец смерил взглядом коммодора, покосился на вооруженных моряков у дверей каюты, потом посмотрел в окно на далекое прибрежное поселение. Ему явно пришло на ум, что голландцы вполне способны увезти его в открытое море и там выкинуть за борт. Учитывая, сколь скромный выкуп был назначен (домашний скот в тех краях стоил меньше талера[48]

за голову), он решил не обострять отношений и согласился со всеми условиями коммодора.

Испанец попросил перо и чернила, написал распоряжение доставить на «Дорт» все необходимое, и еще до заката к кораблю подвезли на лодках овощи и скот.

Едва лодки приблизились к паруснику, коммодор, непрестанно кланяясь и многословно благодаря, проводил губернатора на палубу и велел снова отсалютовать ему залпом из пушек, как и по прибытии.

На берегу сочли, что его превосходительство слишком уж задержался в гостях, но, поскольку губернатору не хотелось признаваться в том, что его обманули, об этом не говорили в его присутствии, хотя правда быстро стала известна.