Корабль-призрак

– Этому не бывать, Шрифтен, – покачала головой Амина, – но я благодарна вам за заботу.

– Фрау, вам вовсе не обязательно следовать за мужем.

– Шрифтен, я его жена – на этом свете и в лучшем мире. Таков мой выбор.

– Не стану вас винить, фрау, – произнес лоцман. – Если честно, я вами восхищаюсь. А еще мне вас жаль. Хотя… что такое смерть? Сущая ерунда… кхе-кхе!

Он быстро ушел, и Амина осталась в одиночестве.

Глава 22

«Утрехт» отплыл из Гамброна, сделал остановку на Цейлоне и двинулся дальше в направлении восточных морей. Шрифтен оставался на борту, однако с последнего разговора с Аминой держался отчужденно, нарочито избегал как ее, так и Филипа, но, в противоположность прошлому, не пытался взбунтовать команду, да и привычных шуточек и издевок от него не слышали.

Его предупреждения, впрочем, легли тяжким грузом на плечи Амины и Филипа. Оба пребывали в задумчивости, пытались скрыть друг от друга свою озабоченность, а когда смыкали объятия, обоим почему-то казалось, что этой радости они вскоре будут лишены. При всем том они не предавались унынию и стойко готовились принять худшее, что им уготовано. Кранц дивился таким переменам в их поведении и, разумеется, не мог отыскать внятного объяснения.

«Утрехт» находился неподалеку от Андаманских островов, когда рано утром Кранц, следивший за ртутным барометром, пришел к Филипу с тревожной вестью.

– Похоже, надвигается ураган, минхеер, – сообщил он. – Показания смущают, да и погода портится.

– Тогда подготовимся. Велите убрать верхние и малые паруса. Верхние стеньги тоже долой! Я буду через минуту.

Филип вышел на палубу. Море оставалось спокойным, но ветер крепчал с каждым мгновением, предвещая бурю. Судя по всему, она грозила оказаться преизрядной. Волны пенились все гуще и гуще. Матросы поспешно стаскивали вниз незакрепленные предметы и понадежнее привязывали пушки.

Под свирепым порывом ветра корабль накренился, на мгновение до половины ушел под воду, затем все же выпрямился, а ветер продолжал наносить ему удар за ударом.

Море словно побелело от обилия пены, и наконец примчался ураган, который обрушился на парусник, погрузив его в воду по самый планшир. В таком положении «Утрехт» пребывал добрую четверть часа, пока ураган не улетел далее. Потом море будто вскипело, а ветер оставался по-прежнему сильным.

Спустя час ураган возвратился, и на сей раз все было намного страшнее. Волны норовили слизнуть моряков с палубы, тучи проливались непрерывным дождем, корабль скрипел и стонал, когда его швыряло с волны на волну. Но все-таки ураган умчался дальше, сеять смерть и разрушение в иных местах, и о нем напоминало лишь разбушевавшееся море.

– Думаю, все почти закончилось, капитан! – крикнул Кранц. – Вон, с наветренной стороны потихоньку проясняется!

– Да, похоже, худшее мы пережили, – согласился Филип.

– Нет, худшее еще впереди! – произнес кто-то рядом. Как оказалось, Шрифтен.

– Слева по борту корабль! – воскликнул Кранц.

Филип посмотрел в ту сторону. У горизонта, где тучи вроде бы разошлись, показался корабль, идущий под полными парусами.

– Какой большой! Принесите мою трубу!

Вахтенный принес подзорную трубу из каюты, но Филип опоздал: горизонт снова заволокла дождевая пелена, и корабль скрылся за нею.

– Как не вовремя! – Филип сложил подзорную трубу. – Глядите в оба! Как бы нам не столкнуться с этим кораблем!

– Они нас точно видели, капитан, – сказал Кранц.

Спустя несколько минут на «Утрехт» опять обрушился тайфун, а вокруг все потемнело, будто внезапно пали сумерки. Чудилось, что яростный ветер несет откуда-то густой туман, в котором ничего не разглядишь, кроме пенных гребней волн, и то самое большее в полукабельтове от борта, а дальше все терялось в плотной серой мгле. Штормовой стаксель не устоял под напором ветра: его разорвало в клочья, а опустевшая рея громко стучала по мачте, перекрывая даже завывания ветра.

Но вот наступила очередная передышка, и туман немного рассеялся.

– Корабль слева! Близко! – крикнул кто-то из матросов.

Кранц с Филипом вскочили на планшир и увидели большой парусник, идущий прямиком на «Утрехт», всего в трех кабельтовых, не более.

– Лево руля! – гаркнул Филип. – Они нас не видят, а ветер для них попутный! Лево руля, живее, ребята, живее!

Руль переложили, а матросы полезли на пушки, желая убедиться, что на чужом корабле вовремя спохватились и изменили курс. Но нет, тот несся стрелой. Вдобавок выяснилось, что в отсутствие убранных верхних парусов «Утрехт» хуже слушается руля, чем хотелось бы в столь отчаянном положении.

– Эгей, на корабле! – крикнул Филип в рупор, но ветер швырнул этот крик ему в лицо.

– Эгей, на корабле! – завопил Кранц с планшира и замахал шляпой.

Но все было бесполезно: встречное судно надвигалось, рассекая пенные волны, и от «Утрехта» его теперь отделяло расстояние пистолетного выстрела.

– Эгей, на корабле! – разом выкрикнули матросы.