Красавица и чудовище

Он снял свою накидку с коричневого кожаного стула, где он ее оставил, набросил ее и опустил фотографию и конверт в один из глубоких внутренних карманов. Пора было уходить. Шум подземки слышался все реже, и звон труб почти прекратился. Из Длинной галереи, на которую выходило подземелье Отца, уже не доносились разговоры и болтовня тех, кто пересекал ее, уходя и возвращаясь из других мест Подземного мира. Катрин, должно быть, ждет его, чтобы помочь ему распутать клубок прошлого Отца и найти нить, которая может привести их к событиям настоящего.

Ранее этим вечером лейтенант полиции Кайл Паркер и детектив Ринальдо Гутиеррес пытались сделать нечто подобное, хотя и с другого конца, работая над загадкой настоящего и находя в ней только оторванный узел из прошлого.

— Он все еще не назвал своего имени? — спросил Гутиеррес, глядя назад через звуконепроницаемое окно в комнату для допросов, где подозреваемый в убийстве Тафта сидел за голым серым столом со скрещенными руками, его молчание странным образом делало его исполненным достоинства. Крепкий, бородатый, начинающий седеть, с тростью, прислоненной к столику возле него, он даже в грубой синей тюремной одежде сильно отличался от обычных клиентов городской тюрьмы. Резкий свет над головой делал его старым и изможденным — или, может быть, это было только из-за того, что он прошел через жернова регистрации. Верхний класс, доктор или юрист, предположил Гутиеррес. У него не было изворотливости, свойственной рекламным агентам, или напористости коммивояжеров. Но Гутиеррес со своим двадцатилетним опытом работы в полиции мог припомнить от силы двух или трех арестованных профессионалов высшего класса, которые бы не верещали о своих адвокатах чуть ли не до того, как их задерживали.

Лейтенант Паркер, светлокожий и полный рядом с нервным, тонким, смуглым Гутиерресом, покачал головой:

— Ничего. И никакого удостоверения личности, никаких водительских прав, кредиток, визитных карточек, чеков…

Гутиеррес пожал плечами:

— Староват для профессионального убийцы.

В глотке Паркера возник звук, выражающий неполное согласие. Гутиеррес догадывался почему — этот человек не был похож на обычного члена террористической организации. Но в противном случае кто бы позволил преступнику с грязными патлами, с кинжалом в зубах и в лоснящемся костюме хотя бы войти в контору? Самый страшный убийца, которого он видел в жизни, был одет как служащий бакалейного магазина.

— Может быть, — сказал Паркер, — но давай проверим то, что все-таки нашли у него в карманах. — Он держал в руках вещичку, в пластиковом мешочке и с ярлыком, прилагавшуюся к свидетельским показаниям, на которой было написано просто: «Джон Доу ДЛ2543».

Детектив Гутиеррес присмотрелся и нахмурился:

— Серебряные сертификаты? Сколько лет их уже нет в обращении — двадцать, тридцать?

Паркер достал другой пакетик, не содержавший ничего, кроме двух розоватых обрывков бумаги:

— Два корешка билетов на матч между «Ловкачами» и «Гигантами».

— Бруклин и Нью-Йорк… Поле Эббетс… 1952-й. — Он недоуменно покачал головой.

— Темный лес, а? — Паркер опять взглянул через звуконепроницаемое стекло на человека за столом. Он насмотрелся на всяких: бессвязно бормочущих наркоманов, надышавшихся «ангельской пылью», рыдающих мужеубийц, детей, настолько невменяемых, что полицейский должен был поддерживать их на стуле, — но он никогда не встречался с подобным человеком, с его лицом патриарха и глазами преследуемого. — Так что ты думаешь?

Гутиеррес пожал плечами:

— То, что я всегда думаю: почему именно я? — И они оба вместе вошли в комнату, чтобы снова попытать счастья.

Гутиеррес просмотрел тонкую папку на столе, в то время как Паркер закрыл дверь и занял свою позицию возле нее. Джон Доу ДЛ2543 поднял глаза, встречая его взгляд без страха и без надежды. В папке было немного — рапорт об аресте от офицера, возглавлявшего вооруженную охрану на Лексингтон-авеню, отпечатки пальцев, фотография газетной вырезки, черно-белый снимок для полицейского архива. Если бы контора Тафта не была обыскана, если бы Тафт не был юристом и доверенным лицом компании по управлению недвижимостью Чейза и ее филиалов, все это дело было бы отложено до утра, поскольку пришлось оно на пересменку.

Но они сидели здесь сейчас, в половине восьмого вечера, и вновь Гутиеррес подумал: «Ну почему именно я?»

Он закурил и минуту просматривал дело Джона Доу ДЛ2543 через завесу дыма.

— Почему вы убили Алана Тафта?

К счастью, Джон Доу ответил:

— Я не убивал Алана Тафта. Когда я нашел его, он уже был мертв.

— Хорошо. Значит, вы его знаете.

Короткая пауза в серо-голубых глазах раздумье. Затем — горестно и устало:

— Да, я знал его.

Сигаретный дым оставлял тонкий след за жестикулирующей рукой.

— Что вы делали в его офисе? — И, когда ответа не последовало: — Вы искали там что-то, верно? Все было перевернуто вверх дном.

Все еще нет ответа. Гутиеррес толкнул к нему через стол фотографию газетной вырезки — выяснилось, что она из сегодняшней «Таймс» и что ее публиковали всю неделю. Кто-то напечатал «ФТР» наверху заглавными буквами.