Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

Скворцов и Ундасынов сопроводили письмо пространным отчетом, где подробно изложили результаты собственных расследований в восточных промышленных областях. Выявленные ими факты на тот момент уже были всем хорошо знакомы: большинство мобилизованных не могли заниматься тяжелым физическим трудом, и многих уже отправили обратно по болезни или из‐за истощения. Предприятия были плохо подготовлены к тому, чтобы предоставить им жилье, одевать и кормить их, что привело к массовому бегству, болезням, истощению и высокой смертности. Местные партийные организации и директора заводов относились к казахам бесчеловечно. Партия не выделила активистов, которые бы могли говорить с рабочими, читать им вслух газеты или снабжать их информацией на родном языке. Рабочие-казахи, лишенные возможности общения и затерянные среди враждебных к ним людей, впадали в страшное уныние, к тому же многие в результате несчастных случаев на работе потеряли руку или ногу, а иные погибли. Многим не удавалось выполнять нормы, поэтому платили им мало и нерегулярно. Некоторые вынуждены были продавать хлебные карточки, чтобы заплатить за обед в столовой. Казахи, привыкшие к рациону, основанному на мясе и рисе, недоедали, а порой и умирали от голода. Попытки обеспечить им особое питание провалились. Вероятно, еще больше терзаний рабочим приносило издевательское отношение подавляющего большинства населения. В трамвае и на улице на них смотрели как на «бабаев», будто они не люди. Более того, отношение к ним не менялось. Небольшие группы эвакуированных уже отправляли домой, поэтому настало время вернуться и казахским рабочим[882]

.

Удовлетворить эту просьбу отказались. Четыре месяца спустя, в декабре 1944 года, ЦК ответил, что за исключением тех, кто старше пятидесяти лет или болен, отправлять казахов домой нецелесообразно. Зато согласился, что необходимо улучшить условия, – обещание, в прошлом давшее мало конкретных результатов[883]

. Уже в июле 1945 года, через два месяца после окончания войны, руководители республик по-прежнему просили вернуть им рабочих. Д. З. Протопопов, первый секретарь Коммунистической партии Таджикистана, написал Маленкову с просьбой разрешить мобилизованным таджикским рабочим вернуться в родные колхозы. За годы войны в Таджикистане мобилизовали около 50 000 человек, почти половина которых все еще работали на Урале и в Сибири[884].