Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

В конце лета непрерывную череду мрачных новостей с фронта наконец озарили проблески надежды. В августе 1941 года Красной армии удалось остановить германский блицкриг на пути к Москве. Линия фронта перестала смещаться, и хотя Смоленск пал, немцы были вынуждены отступить с Ельнинского выступа, небольшого участка, но, как выразился военный корреспондент Александр Верт, «первого куска земли во всей Европе – каких-нибудь 150–200 квадратных километров, быть может, – отвоеванного у гитлеровского вермахта»[1167]

. Побывав на недавно освобожденной территории, Верт заметил, что солдаты теперь относятся к врагу иначе. Один офицер объяснил: «Это очень тяжелая война. И вы не представляете, какую ненависть немецкие фашисты пробудили в нашем народе»[1168]

.

Поражение немцев под Москвой в октябре тоже значительно подняло боевой дух. Партия приняла новый курс, поощряя каждого отличившегося на поле битвы бойца вступать в ее ряды. Почти 50 000 солдат на Московском фронте вступили в партию или комсомол[1169]

. Местные партийные организации в прифронтовой полосе к западу от Москвы тоже мобилизовали гражданское население. В Курске люди строили баррикады на улицах, вступали в ополчение и окружили город кольцом укреплений. Когда 2 ноября немцы вошли в Курск, ополченцы сражались на улицах города плечом к плечу с солдатами[1170]

. Аналогичные инициативы существовали во многих городах и пользовались широкой народной поддержкой.

6 ноября на станции метро «Маяковская» в Москве, глубоко под землей, сотни боевых офицеров и партийных, советских и профсоюзных работников отпраздновали годовщину революции. Столица была спасена – по крайней мере пока. В широко цитируемой речи Сталин сформулировал темы, ставшие ключевыми для государственной мобилизационной кампании: единство фронта и тыла, необходимость наращивать оборонное производство, природа фашизма, борьба против германской агрессии. Он не скрывал и потерь: «Враг захватил большую часть Украины, Белоруссию, Молдавию, Литву, Латвию, Эстонию, ряд других областей, забрался в Донбасс, навис черной тучей над Ленинградом, угрожает нашей славной столице – Москве». Отступление Красной армии он объяснил мощью врага, отсутствием второго фронта в Европе, нехваткой танков и самолетов. Несмотря на потери, Сталин призывал к оптимизму, противопоставляя цели Советского Союза – защиту родной земли – целям Германии, состоявшим, по выражению самого Гитлера, в том, чтобы «создать великую германскую империю» и «истребить славянские народы». Сталин по-прежнему декларировал убежденность в классовых различиях внутри Германии, утверждая, что немецкий народ восстанет против нацистов. А Советский Союз, в отличие от раздираемой классовыми противоречиями Германии, един. Соблюдая баланс между русским национализмом и советским патриотизмом, Сталин упомянул «великую русскую нацию – нацию Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова» и призвал все народы СССР «организоваться в единый боевой лагерь». Речь завершилась лозунгом, который ранее провозгласил Молотов: «Наше дело правое – победа будет за нами!» Когда стихли аплодисменты, собравшиеся на глубине десятков метров под землей запели «Интернационал», гимн рабочих всего мира. За исключением единственной произнесенной Сталиным фразы, где он перечислил выдающихся деятелей культуры и военачальников, известных каждому советскому школьнику, мало что в его речи наводило на мысль о возвращении к русскому национализму. В последующие военные годы Сталин в своих обращениях и дальше будет отсылать к Ленину, Октябрьской революции и вовлеченности разных народов в борьбу с общим врагом[1171]. Тональность праздника, включая воодушевленное финальное пение «Интернационала», оставалась явно советской и социалистической. Речь стала широко известна, ее перепечатывали в газетах и издавали отдельными брошюрами, которые раздавали на стройках, заводах и в колхозах. Сотни тысяч людей слушали ее у репродукторов, а потом читали и обсуждали на встречах с партийными инструкторами. Сделанный в ней акцент на производстве породил волну массовых собраний, где рабочие давали обещание перевыполнить норму, чтобы обеспечить Красную армию вооружением, необходимым для победы[1172].