Крестом отверзается небо. Священномученик Философ Орнатский. Житие и подвиги, слова и поучения

Но, может быть, вы недоумеваете, зачем молиться за святого? Зачем просить о прощении грехов того, кто уже предстоит Престолу Божию и ходатайствует за нас пред Богом. Это недоумение разрешается сознанием, основанным на Слове Божием, «что несть человек, иже поживет и не согрешит, аще и един день будет жития его на земли», – с другой стороны, что «обители в дому Отца Небесного многи суть». Тогда праведницы просветятся яко солнце во Царствии Отца Небесного, и уже не зерцалом в гадании увидят Его, но лицом к лицу. Вот и мы будем молиться о святом Серафиме, чтобы Господь снял с него, так сказать, всякую пылинку греха, просветил лице его, как солнце, сподобил его лицезрения Божия и, поставив его на ближайших ступенях Престола Своего, исполнил его великого и мощного дерзновения в ходатайствах за нас, за Царя православного, за Святую Русь.

Говорят – «сердце сердцу весть подает». Истинно верующие убеждены, что тайная молитва за врага может утолить вражду его, что усердная молитва за разъединенных между собою близких может соединить их вновь. Есть сила молитвы, таинственно проникающая в сердца людей и располагающая их к сочувствию, состраданию, любви. Можем ли мы не верить, что молитва наша за святого Серафима дойдет до его сердца и вызовет к нам его сострадание? Больше того, мы убеждены, что она введет нас в общение с ним, раскроет для нас его сердце и мы, молитвенники за него, сами приобретем в нем теплого молитвенника за нас пред Богом.

Будем же молиться, братия, да убелит Господь отца нашего Серафима яко снег, да просветит лице его яко солнце, да видим будет ему Господь лицем к лицу, да с дерзновением возносит он к Престолу Божию молитвы наши рукою Ангела.

О смирении

5. Слово, произнесенное в четверг, 17/30 июля за поздней Литургией в соборе во имя иконы Божией Матери «Живоносный Источник»

«Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам Слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их»

(Евр. 13, 7)

Сегодня и завтра – последние дни, в которые мы будем молиться о преподобном Серафиме, как об обыкновенном человеке, – молиться о прощении грехов его, о вечной памяти. К молитвам иноков саровских о преподобном сегодня присоединят свои молитвы и «сироты Дивеевские», пришедшие на торжество с иконою Умиления Богоматери, пред которой скончался на молитве преподобный, и инокини Понетаевские. Они оставили обители свои, в которых давно молитвенное поминовение преподобного чередуется с акафистным пением ему, в духе веры и любви к нему, своему основателю, отцу и руководителю, чтобы на месте его подвигов соединить свои молитвы с всенародными молитвами о преподобном. Есть что-то трогательное в сознании, что это – последние наши молитвы, знаменующие перелом в отношении к преподобному, переход к дням его ублажения. Отселе уже не будет возноситься фимиам кадильный за упокой души его, упокоившейся в Боге, уже не раздастся пение «вечной памяти», которую он имеет в Церкви Божией и в сердцах народных.

Но, братия, с прекращением молитвенного поминовения преподобного по чину поминовения усопших, тем большую обязательность для нас получит другой способ поминовения его – через прошения его молитвенного ходатайства пред Богом и подражание вере его. Святой апостол советует нам, взирая на конец жития святых, подражать вере их. И я хочу, братия мои, осветить пред вами одну черту в житии христианских подвижников, в частности и преподобного Серафима, которой нам следует подражать, без которой нет истинного христианства. Я разумею добродетель смирения.

Смирение есть душа христианства: на ее основе всякая добродетель расцветает пышным благоуханным цветом, без нее же никакая добродетель не имеет ни цены, ни достоинства. Великая добродетель – молитва, царица добродетелей: но молился гордый фарисей и был осужден, смиренный же мытарь был оправдан. Так даже любовь, совокупность совершенства, если она не проникнута духом смирения, осуждается Господом. Вспомните его осуждение фарисейской милостыни, лицемерного поста. Смирение, в ряду добродетелей христианских, можно уподобить полю, покрытому ковром прекрасной пышной зелени, среди которой по местам ласкают взор сочные, блистающие всеми красками, благоуханные цветы. Общий фон поля, расстилающаяся ковром растительность – это смирение, растущие на нем цветы – другие христианские добродетели. На сухом, каменистом поле – тощие и цветы или их нет совсем. На поле тучном, возделанном – глаз не отдохнет от множества и разнообразия цветов. Можно сказать, что без смирения нет добродетели, ибо «без Меня не можете творить ничего доброго», – сказал Господь, а «Бог гордым противится, смиренным же дает благодать».