Крик

Больше всех радовался тому, что я села за руль, Степка. Его восторгу не было предела. Причем, когда дед был за рулем, он, конечно, радовался машине, но как-то спокойно. Теперь же он всем во дворе и в садике раструбил, что: «Моя мама водит машину не хуже чем дедушка». Конечно, он рассказал об этом и Анне Егоровне. Та ответила по-своему. Когда я как-то забирала у нее Степку, она с обычной своей иронией произнесла: «Значит уже автомашину освоили, товарищ генеральный директор. Думаю, скоро «мерседес» приобретете. Вам же, наверное, по статусу положено». Хотела я ей ответить, что по статусу мне сейчас положен срок от пяти до десяти. Алька уже мне все это объяснила, она уже сдала зачет по этой статье. Но, как обычно, промолчала. Есть у нее одно хорошее свойство – воспитание не позволяет ей говорить гадости обо мне Степке. Я осторожно, как-бы мимоходом выведывала у Степки, что бабушка по тому или иному вопросу связанному со мной, говорит. По его ответам было видно, что все нормально, что она при нем плохо обо мне не отзывается. Как-то мы с отцом приехали за Степкой, чтобы ехать в «Метро». Причем Анна Егоровна вышла с ним на улицу и видела, кто за рулем. Спрашиваю его, не испугалась ли бабушка, что я за рулем. «Нет, – отвечает. – Пора уже тебе за руль, ведь дедушка не такой молодой, как раньше, а машина нужна». Но, сколько я ее ни приглашала съездить с нами в «Метро» за покупками, говоря, что там гораздо удобнее, чем в нашей «Пятерочке», она ни разу не согласилась. А если она вдруг узнает про Антона, думаю, реакция будет ужасная. Сейчас со Степкой я забот не знаю. А тогда – я просто с ужасом представляю, что она может сделать. Она точно прервет все контакты с нами, а главное со Степкой. Меня Антон просит, чтобы я привела к нему Степку познакомиться, и вообще ему очень хочется с ним пообщаться. Я, конечно, наотрез, потому что Степка все расскажет бабушке. Я же не буду его учить, ничего не говорить про этого дядю. А ее реакция будет однозначная.

И вообще, мы как-то с Алькой разговорились про наши бабьи дела. И она мне говорит:

– Вот хочу, подруга, с тобой поделиться про наши отношения с мужиками. Вот скажу тебе про себя как на духу. Мне нравится Валерий и как мужик, и вообще. Мы с ним, по-моему, одних политических воззрений.

– Ну, говорю, подруга, загнула, о политических воззрениях. Ну, прямо Хакамада, да и только.

– А ты не смейся. Как только люди начинают хорошо есть и пить в России, у них сразу появляются политические воззрения. А когда есть нечего, тут не до политики. Тогда лишь злоба на тех, кто как наш хозяин миллиардами ворочает да футбольные клубы покупает. Но мы же с тобой о мужиках, а ты о политике. Вот у нас всегда у баб так.

– Давай про мужиков. Продолжай.

– Валерий мне нравится. Но нет у меня этого… ну бабьего придыхания к нему. Ничуть я не беспокоюсь, что мы вдруг с ним расстанемся. Даже с первым мужем, хотя я и разглядела его никчемность, но все равно сердце щемило, когда думала о расставании.

– Ну, понятно. Он же первый.

– А вот не в этом дело, по-моему. Мне кажется, убила в нас это бабье чувство наша «менеджерская» деятельность. Я вот только теперь стала это осознавать, связавшись с Валерием. Он же хороший мужик. Умный, хорошо воспитанный, у него, между прочим, мама доцент, преподает в вузе.

– А отец?

– Про отца он ни разу не рассказывал.

– Как и Игорь про своего.

– Что поделаешь, такие у нас мужики. Вспоминают о них, лишь, когда на войну надо собираться. Ну ладно, сейчас не об этом. Ну, так вот. Он мне, конечно, нравится, но вот того придыхания бабьего у меня к нему нет. Скажу тебе честно, – и вдруг хитро улыбается, зараза. – А почему, думаешь, я тебе это рассказываю? Ну почему?

– Откуда я знаю, почему? Ладно, не дури, Алька.

– А потому, дорогая ты моя подруга, что у тебя к Антону тоже нет придыханья. Нет, скажи честно, я же все вижу. Вот как бы ты себя вела раньше, когда вдруг твой Игорь влип в такую историю? Ты бы до слез переживала, руки заламывала, украдкой вопила по-бабьи. А у тебя сейчас этого нет. Конечно, ты переживаешь, но не так.

– Может потому, что мы сами под статьей ходим.

– Статья статьей, а бабьи чувства, это бабьи чувства. Кроме того мы почти уверены на сто процентов, что нас не привлекут. Но я считаю, – продолжала Алька. – для жизни это даже и хорошо. Вот такая духовая независимость от мужиков. Они у нас какие-то странные: воевать умеют, а вот жить нормально и достойно не умеют, а может и не хотят. Почему сейчас наши девки молодые устремились за кордон? Здесь не только материальное благополучие. Здесь и разочарование в своих мужиках. А уж мы-то с тобой, как в них разочаровались. Вот и ты лыжи навострила в Испанию.

– Ну, у меня форс-мажор, ты же знаешь.

– Ладно, не кипи, как чайник.

– Но вот, например, твой Валерий мне очень нравится.

– Слушай, а этот мальчик, Новиков. Как он тебе? Я же вижу, как ты иногда с ним слегка флиртуешь.