Крик

Мы вышли из машины и Новиков провел нас через разных там смотрителей и вахтеров в комнату для свидетелей. Причем суета в преодолении вахтеров тоже невероятная. Что-то там заполняет, объясняет, сует наши паспорта. Средневековье какое-то. В комнате свидетелей было еще трое: двое мужчин и одна женщина. Когда мы вошли, они уже были в комнате. Через полчаса заглянул Новиков и пригласил Альку.

– Быстро как у вас, – говорит женщина. – Я вот уже два часа жду.

Но и я ждала возвращения Альки не менее полутора часов. Когда она вернулась, вижу – глаза в слезах и веки припухшие.

– Ну что?

Она лишь махнула рукой.

– Стоит на своем, как пень дубовый. Так жаль его. Но ты не волнуйся. Все сама увидишь.

Володька был в спортивном костюме, лицо бледное и видно не брился дня три. В общем, вид, конечно, не очень. Ему уже, наверное, Алька сообщила, что я тоже здесь, поэтому он не удивился. Рядом с ним сидел его адвокат. Тот самый – известный и важный. Со мной тоже вежливо поздоровался. Я вошла и у меня сразу же глаза на мокром месте. Еще до допроса.

– Мне можно его поцеловать? – спрашиваю у Новикова.

– Целуйтесь, – буркнул тот, что-то записывая в протокол. Пока он заполнял бумаги, мы с Володькой немного поговорили. Новиков не препятствовал.

– Как у тебя, здоровье и прочее? – задаю я глупый вопрос.

– Так, все нормально. Дачки, как тут говорят, получаю исправно. Скучно, конечно. У тебя как Степка, как отец?

Я ответила.

– Алька тут рассказала мне про моих подробно. Она сказала, что Антон вернулся.

Я кивнула.

– Я ее спрашиваю, зачем ему это нужно. А она отвечает: спроси у Веруньки, она лучше знает. Вот я и спрашиваю. Чего там у вас? – он улыбается.

Я показываю ему взглядом на его важного адвоката. Володька понимающе покачал головой. Я молча смотрю на него, пожимая плечами улыбаясь.

– Ну, с ума можно сойти. Сумасшедший, да и только. Его бы никто никогда не выдал.

– Мы тоже все в недоумении от такой неожиданности. С чего бы он на такой шаг решился? Не напрасно мы его между собой идальго звали. Эти ребята непредсказуемы.

И он смеется.

– Ну, преступим к очной ставке, – говорит Новиков.

Он, как положено, разъяснил нам, о чем ставка, наши права, и просит, чтобы я повторила показания об обстоятельствах, которые я уже давала. Лучше покороче, самую суть.

Я рассказала, что решений по заключению сделок я не принимала, я только лишь подписывала документы, после того как все визы приложенные к договору были проставлены.

– Вам знаком такой порядок принятия решений? – спрашивает Новиков у Макаровского.

Тот отвечает, что у нас каждый занимался своим делом, со своей фирмой, и он не знает, как я работала. Поэтому подтвердить ничего не может. Сам он работал по-другому.

– Мне подробно рассказывать? – спрашивает он у Новикова.

– Пожалуй, не надо, – говорит тот. – Но к вам такой вопрос. У вас ведь тоже есть приложение к каждому договору. И в этом приложении обозначены визы. И все они подписаны. Я не нашел ни одного договора без виз. Чем вы это объясните?

Володька, наверное, уже был знаком с этими вопросами, поэтому быстро ответил, что визы действительно были на каждом договоре, но они не носили обязательного характера. Это скорее был контроль за правильностью и законностью заключаемого договора.

И тут мне вопрос задал его адвокат:

– Вы присутствовали когда-нибудь при заключении договора с Макаровским?

– Нет, конечно. У нас в этом отношении было строго. В чужие дела свой нос не суй.

– Ваша фирма заключала когда-нибудь договоры с фирмой Макаровского?

– Этого тоже никогда не было.

– У меня к свидетелю больше нет вопросов, – говорит адвокат.

– Если у вас нет больше вопросов друг к другу, дополнений и изменений, очную ставку считаю законченной.

Тут у Новикова звонит мобильник. У нас отобрали, а ему, выходит, оставили. Он что-то говорит и сообщает нам, что ему нужно отлучиться на пять минут. Он уходит, а в кабинет вошел надзиратель в форме и встал у дверей. Я потом догадалась, что Новиков умышленно оставил нас с глазу на глаз, наверное, надеялся, вдруг это повлияет на Володьку. Я ему и говорю:

– Слушай, это твое дело, конечно, но зачем ты так? Вон Антона не арестовали. Есть надежда, что его не привлекут, но что не посадят, точно обещали. Тебе-то это зачем? Я слышала, что и тебе предлагали изменить на подписку?

– Верно. Предлагали.

– Вероника Николаевна, вы пытаетесь оказать давление на Владимира Даниловича. Это противозаконно.

– Не надо меня пугать, господин адвокат. Меня уже пытались пугать. Для некоторых это плохо кончилось. Я за время допросов и очных ставок уже уяснила, что я как свидетель не несу ответственности за свои высказывания вне протокола допроса. Не вешайте мне лапшу на уши по части законности. Ваш адвокат пытался мне вешать лапшу.

Разозлил меня этот балаболка. Адвокат растерялся моей такой осведомленности и откровенной неприязни.

Володька стал нас успокаивать. И, смеясь, говорит своему адвокату:

– Вы напрасно с Верунчиком затеяли спор. Это для вас может кончится увечьем. Вы Шныря знаете? Он ведь из вашего бюро.