Крик

– Слушайте дальше. Наша безопасность проверила последние звонки Антонио. Он чаще всего по телефону говорил, Алька, с тобой. И перед отлетом говорил несколько раз с тобой. У наших безумцев сложилась версия, что это ты, Алька, так воздействовала на него, что он потерял голову и белым лебедем полетел к тебе в эту страшную Россию навстречу своей погибели. Вот так-то, красавица ты наша. И я, Алька, боюсь. У них же тараканы в голове. Они везде и во всех ищут предателей. Поэтому сейчас, прямо отсюда, в аэропорт. Ну а я что-нибудь придумаю, если спросят.

– Но это же неправда, – говорю я. – Это неправда.

Алька под столом как врежет мне по ноге.

– Правда или неправда, уже даже и значения не имеет. У них же тараканы в голове. Они же за те деньги, которые сейчас хапают, стараются доказать, что что-то сделали. И вот, пожалуйста: вычислили предателя. Здесь, сейчас, особенно в связи с последними арестами генеральных, ни с кем нельзя нормально поговорить. Одно неосторожное слово, и ты на подозрении. А трезво думать никто не умеет, а кто умеет, не хочет. Определен враг – правительство России, и даже не все правительство, а конкретно президент. Любое нормальное высказывание в отношении дела встречается враждебно. Здесь даже говорить нормально опасно. Вот с вами поговорила и легче стало. Так что, девочки, сейчас срочно в аэропорт, к московскому рейсу.

Алька довезла нас до аэропорта. Чайка не стала вызывать водителя и сказала, что доберется сама, не торопясь –тут не московское движение. Мы стояли около автомашины. И вдруг она, чуть ли не со слезами на глазах, обняла нас. Растрогалась.

– Может, больше и не увидимся, девочки. В Россию я не вернусь в ближайшие годы – это точно. Да и ваши судьбы, пожалуй, посложнее, чем у меня. Не поминайте лихом, как говорится. Вот что еще, девчонки. Деревянченко и его адвокаты занимаются дочками НК, а самим хозяином Падалка и другие адвокаты, но они, конечно, в связке. И вот те адвокаты сообщили, что дело со дня на день передается в суд. Это дело по хозяину. А вот генеральных директоров будут судить отдельно. Когда дело поступит в суд, пока неизвестно.

Кипр, Чайка

Девочки вышли из машины. И вдруг вижу, что застыли как в столбняке, уставившись в сторону аэровокзала.

Я тоже вышла из машины и, бог ты мой, вижу, как к нам не спеша идет сам вице-президент НК по безопасности господин Лобов. Надо ли говорить, что я была и в изумлении и в тревоге. Я опередила девочек и сделала пару шагов ему навстречу.

– Какими судьбами! Тебе же вроде английский лондонский суд, самый справедливый в мире, не разрешал покидать пределы Англии.

– Высокий лондонский суд узнал, что на Кипр прилетели два удивительно симпатичных генеральных директора НК, и пошел мне навстречу.

Он подошел к девочкам и поцеловал руку одной, потом другой.

– У них через час самолет на Москву, – поспешно говорю я.

– Я смотрел расписание.

– Нам надо было выяснить, как быть с векселем к банку «Митроль» на девятьсот миллионов, – сдержанно говорит, как бы оправдываясь, Вероника.

– Ну, выяснили?

– Решили, что делать, – поспешно говорю я. – Вот Вероника Николаевна собирается на них в арбитраж подавать.

– Ну, так им и надо, – и, обращаясь к Веронике, говорит. – Мне с вами переговорить надо, Вероника Николаевна.

– Как бы не опоздали, – говорю я. Что-то мне тревожно стало за Веронику. Я сразу вспомнила, что она все-таки сбежала после Лондона. Чтобы там они не говорили, я им не поверила. Она все-таки сбежала. Это было очевидно. Значит, там что-то произошло.

– Ничего, успеют, – отвечает Лобов.

– Слушай, давай отойдем на минуту, – говорю я ему. Я отвела его в сторонку и спрашиваю:

– Олег, ты что затеял?

– Да ничего. Что я, не могу поговорить с генеральным директором одной из фирм НК?

– Олег, не дури. Что-то все это мне не нравится.

– Ты что, собственно, беспокоишься?

– Да времена сейчас беспокойные. Ты, конечно, имеешь право с ней поговорить, но я буду здесь ждать в машине.

– Если у тебя нет другой работы, сиди и жди.

Он взял Веронику за руку, ну прямо как родного человека, и они пошли в сторону кафе.

И тут не выдержала Алевтина.

– Если что случится, – говорит она громко. – Я тут такой шухер устрою, мало не покажется.

– Нисколько не сомневаюсь, – отвечает, не оборачиваясь Лобов. И вдруг запел. – Гулял по Уралу Чапаев герой. Он соколом рвался с полками на бой, – и помахал рукой.

– Вот, гад! – в сердцах бросила Алевтина.

– Что это он про Чапаева запел? – удивилась я.

– Юность комсомольскую вспомнил, гад.

2

Времени до вылета оставалось впритык, когда они наконец появились. И он опять вел Веронику за руку.

Девочки, подхватив сумки, бегом устремились на посадку, а Лобов сел ко мне в автомашину за руль.

– Ты водителя не вызывала?

– Я тебя ждала.

Он завел двигатель и, стремительно развернувшись, мы помчались в сторону отеля. Довольно долго молчали, потом он говорит:

– Мне из Москвы звонили. Дело хозяина назначили. Я, собственно, для этого и прилетел. Не хотелось в Лондоне все это обсуждать. Лучше среди своих.

– Мне уже тоже сообщили.

– А Деревянченко здесь?

– Здесь. Он мне и сообщил.