Кристальный пик

— Но я никогда, никогда не завидовала, клянусь! Я так люблю Матти, Солярис, ты даже не представляешь. Я должна была защитить ее, как она меня защищает, но вместо этого стала причиной ее вечного испытания. Что бы Ллеу не сделал, до конца эти шрамы ничего не сотрет. Глядя на себя в зеркало, она всегда будет вспоминать, к чему привела ее служба мне. Самый прекрасный цветок из всех, что растет в моем замке, оказался растоптан. Вельгар...

«Вельгар?», — переспросил Сол.

Обычно он злился, когда я отказывалась слушать его, но в этот раз был снисходителен и терпелив. Голос его хоть и напоминал человеческий лишь отдаленно, но звучал мягко и ласково, будто он говорил с ребенком, упавшим с верхушки дерева, куда ему не стоило залезать. Весь прошлый день каждый из нас был занят своим делом, и теперь Сол наверстывал упущенное, утешая меня так, как умел. То есть молча слушал, в основном.

— Когда-нибудь Вельгар наверняка прибудет в Дейрдре и увидит, что я сделала с Матти. Возможно, он мог стать ее любовью, — той любовью, которую Маттиола никогда не встречала средь человеческих мужчин, — но из-за меня этого не случится.

Сол ничего не сказал, но дернул хвостом, давая понять, что мои откровения застали его врасплох. В другой ситуации я бы устыдилась того, что, возможно, взболтнула лишнего, но чувствовать себя хуже, чем я и так чувствовала себя сейчас, было уже невозможно.

«Неужели ты до сих пор не поняла?».

Я шмыгнула носом и отняла голову от спины Сола, поднимая лицо вверх.

— Что именно?

«Разве Матти стала бы влюбляться в Вельгара, если бы ему была так важна ее краса? Он не Сильтан. Он не из тех, кто смотрит на милое личико, и я даже не уверен, что ему вообще принципиально, чтобы Матти была женщиной. Вельгару важно сердце и характер, чтобы первое было мягким, а второе стальным. Но ты как всегда недооцениваешь Матти».

— Нет, я вовсе не... — попыталась проблеять я.

«Еще как да. Ты полагаешь, будто какое-то отражение в зеркале способно сломить ее волю. Это и есть твоя дурная черта, рыбья кость. Перестань считать всех слабее, чем они есть на самом деле».

Слезы вмиг пересохли, как река под натиском пустыни. То самое мягкое сердце и стальной характер совмещала в себе не только Матти, но и Сол. Он согревал поступками, но рубил словами. Точно так же он перерубил и мою жалость к тем, кто не просил о ней, и даже мою ненависть к себе. Такое поведение, — привычка сводить все происшествия в мире к своим собственным решениям, — было в духе принцессы Рубин, но никак не королевы, коей я пыталась стать.

Снова вытерев рукавом лицо, уже точно в последний раз, я кивнула не столько Солу, сколько самой себе. Солнце палило с высока, напекая голову, и если бы не плащ, который можно было выудить из походной сумки и повязать вокруг головы, кто-то из нас точно заработал бы к концу путешествия солнечный удар. Кочевник, пускающий слюни мне на плечо, проснулся как раз в тот момент, когда я пыталась накинуть край плаща и на него тоже.

— А? Где мы? Прилетели? — Кочевник смешно хрюкнул, растирая заспанные глаза, и принялся так бешено вращать головой, озираясь по сторонам, что, если бы не цепь, соединяющая его с моим поясом, он бы точно свалился вниз. — Эх, Дикий... Мы только до Гриндилоу долетели, что ли? Тьфу ты! Зачем тогда разбудила, женщина?

Гриндилоу!

Несмотря на то, что при мне в сумке была не только карта Дану, но и всех остальных восьми туатов тоже, на практике я вовсе в них не нуждалась. История Круга была первым разделом знаний, который весталки стали преподавать мне с четырех лет, а география — вторым. «Нельзя управлять телом, если не знаешь, где у тебя пальцы, а где глаза и уши», поучал Гвидион, когда отец, разгневавшись, снова отправлял его ко мне учителем в наказание (хотя по итогу это становилось больше наказанием для меня самой, нежели для него). И пускай запомнить все населенные пункты Круга от мала до велика было невозможно, если ты не дракон, но крупные города родного туата я помнила отменно. Так же хорошо я помнила и то, что ни за что не должна была пропустить это место.

Свесившись вниз, я взглянула на местные просторы — не такие зеленые, как леса, но слишком темные и неоднородные, чтобы быть лугами. Если присмотреться, можно было разглядеть легкую рябь и поросли морошки с вереском, которые всегда любили сырость. А заросшие водоемы и болотные топи, которыми был известен старый город Гриндилоу на востоке Дейрдре больше всего, к этой сырости прекрасно располагали.