Критическая теория интернета

Активизм никогда не ограничивался медленным и невидимым процессом отстаивания прав и интересов. Когда гражданская позиция заключается в критике мейнстримных медиа, то это довольно быстро наскучивает. Мы покинули долгий XX век уже довольно давно [296]

, и борьба сегодня сконцентрирована не на вовлечении и «правильном» контенте. «Мувиментализм»

[297]

также не является первичной формой «коллективного сознания». Во многих формах институциональной политики «гражданское общество» сведено к роли входного устройства. Спасибо, мы вас услышали, а теперь заткнитесь. Это противоречит неолиберальной догме, согласно которой граждане не должны просто жаловаться, и им следует «воплощать» решения, а не просто предлагать их. У нас есть право жаловаться только тогда, когда на руках имеются очевидно работающие альтернативы. Современная политическая бюрократия больше не может справляться со злобой. Ее безмолвие в свою очередь только еще больше приводит всех в бешенство. В результате со стороны власти начинаются бесцельные репрессии, чрезмерное применение силы и ничем не мотивированное насилие. Сегодня публичное возражение слишком легко ведет к арестам, травмам и, в экстремальных случаях, к убийствам протестующих полицией.

Сопротивление произрастает из недр внезапного экзистенциального кризиса. У всего есть свое 2.0: у расизма, насилия, безработицы, миграции, бедности и загрязнения окружающей среды. В этих условиях политическое действие – это не свидетельство скуки или благополучия. Активистам нужно тушить пожары. Однако безотлагательный характер этих действий сам по себе не так легко обретает конкретную политическую форму, которую нужно каждый раз «изобретать». «Наши институты напоминают мерцающие звезды, которые, как говорят нам астрономы, потухли уже много лет назад», – так говорит Мишель Серр, который также отмечает, что философам не удалось предвидеть появление будущих форм знания. Но какие формы есть в настоящем? Какие существуют радикальные исследовательские центры и «коллективы мыслителей»? Можем ли мы расширить наши взгляды и не зацикливаться на офисной культуре НКО и стартапов? В прошлом социальными единицами были банды и племена, но что приходит им на смену? Рой, толпа, сеть?

Как написано в «Манифесте акселерационистской политики», «нам необходимо выстроить интеллектуальную инфраструктуру» [298]. Давайте подумаем об устойчивых сетях, которые за счет сильных связей будут распространять прогрессивное знание по всем странам и континентам. Да, мы обязаны строить и представлять и более крупные структуры, однако лавина мешающих этому катастрофических случайностей сегодня, кажется, только растет. Будучи изначально импульсивным, активизм сегодня быстро мутирует в информационную рутину. Проблема заключается не в сознании или ответственности, а в наличии жизнеспособной организационной формы, в рамках которой можно выражать недовольство, что-то выстраивать на ее основе и превращать ее в формы жизни, не завязанные на эксплуатации и масштабном разрушении. Именно с отсылкой к этой проблеме можно объяснить то внимание, которое начали уделять новым политическим партиям вроде «Движения пяти звезд», пиратских партий Швеции и Германии, «Сиризы» в Греции, «Объединенных левых» в Словении и «Подемос» в Испании, равно как и моду на концепты вроде множества, роя, свежую критику горизонтальной организации, коммунизм 2.0 у Джоди Дин и возникающие сетевые политические инициативы, от Wikileaks и Anonymous до Avaaz.