Кривые Жуковского

А может, Артем ошибся, и это вообще никакой не график? Может, просто крючочек? И значить он может все что угодно. Или вообще ничего не значить.

А может, дело в ученом Жуковском, в его биографии?

Жук, жук, может, он хотел сказать про какого-то жука, тогда нужно почитать про жуков…

Бре-ед. Полина отвернулась к стенке лицом.

Она ведь хотела просто любить Артема. Сложного, злого Артема. В нем самом хватало загадок, а тут еще и скелеты из его фамильного шкафа. Сейчас бы порисовать, послушать музыку, а она уверена, что, если возьмет в руки карандаш, сама начнет чертить эти кривые, а в любимых песнях будет настороженно прислушиваться к знакомым словам, ища в них новый потаенный смысл.

И уснуть не сможет. «Ладно, – подумала она, – не впервой ночку провести в Интернете».

***

– Чукчина, ты где летаешь? К доске.

У доски Полине делать было нечего. Она не знала, как решается это уравнение. Людмила Васильевна, наверное, была хорошим человеком, но Полина ее не любила и немного побаивалась. Она была тем редким учителем, который не ценит тихих учеников. Негласное школьное правило «ты никого не трогаешь – не трогают тебя» на уроках алгебры и геометрии не работало. Обычно спросить или вызвать к доске – это отличный способ успокоить нарушающего дисциплину ученика. Но Людмила Васильевна этим золотым приемом не пользовалась. На ее уроках и так было тихо, а еще скучно, нудно и опасно.

– Что стоим? Решай.

Полина еще раз взглянула на доску, убедилась, что писать ей там нечего, и снова уставилась на учительницу.

– Чукчина, ты зачем в школу пришла?

«С Артемом поговорить», – ответила Полина, но только себе.

И Полина невольно взглянула на пустующее место рядом с Машей Завьяловой.

От одноклассников тут же полетели версии ответа на поставленный учителем вопрос. И про Артема там тоже было.

«Слишком много Артема в классе, когда его нет», – подумала Полина и добавила еще немного:

– Я могу садиться?

Тон, конечно, не тот, но ведь это первые шаги, подбадривала себя Полина. Сэнсэй бы оценил.

– А ты уже все решила?

– Нет, – твердо ответила Полина и тихонечко добавила – Сами же видите.

– Чукчина, я еще раз спрашиваю, зачем ты ходишь в школу? Я объясняю это уже неделю, – она показала рукой на доску. – Я задавала это на дом. Значит, ты и дома не решала, если сейчас решить не можешь. Любовь, Чукчина, это хорошо, но за дверями школы…

Наслушалась этих, зло подумала Полина.

Она еще никогда так быстро не собирала свои вещи. Кинула в рюкзак тетрадь с учебником, следом ручку, а карандаш скатился с парты и упал на пол. Полина поднимать не стала.

Лицо пылало, в ушах звон. Она знала, как это делается – нужно было посильнее хлопнуть дверью. Но уже у двери к глазам подкатили слезы, и на эффектный выход сил уже не было. Дверь за ней осталась незакрытой.

Уже на улице Полина разрешила себе слезы с расчетом на то, что до дома Артема они как раз иссякнут. Конечно, глаза будут красные, нос распухнет, и выглядеть она будет ужасно, но, если не дать им выйти сейчас, она долго не продержится, и любая колкость со стороны Артема спровоцирует их неудержимый поток.

К счастью, слез оказалось не так много. Иногда так сладко было поплакать у себя под одеялком или у окна, особенно если за окном дождь, или под любимые песни. Но сейчас плакать не хотелось. Она просто терпеливо ждала, когда обида выйдет слезами.

Ей долго не открывали. «А вдруг откроет не Артем?» – подумала Полина и испугалась.

Дверь наконец отворили, на пороге оказался именно он. Полина неожиданно для себя улыбнулась.

– Привет, – сказала она ему.

Он не ответил.

– Ты в школу не пришел…

– И ты пришла за мной?

О да, поняла Полина, она бы разрыдалась уже сейчас, если бы не выпустила из себя все слезы по дороге. Потому что Артем был резок, Артем был груб. Артем был как всегда.

– Нет, я… просто так.

– Просто так – не надо.

– Ладно.

Полина была уже у лифта, когда Артем окликнул ее:

– Полина.

Это было приглашение войти, поняла она.

Полина вся обратилась в слух. Казалось, если бы на кухне капал кран или мышки возились под плинтусом, она бы обязательно услышала. Под пристальным взглядом Артема неуклюже стягивала с себя сапоги и пальто. Замки не слушались, пуговицы не поддавались. Но вот она их всех победила, подняла ликующий взгляд на Артема. А тот, нахмуренный, уставился в проем двери. И вправду, наверное, было «не надо», подумала Полина.

В комнате он не предложил ей сесть. Сам уселся за компьютерный стол. Полине ничего другого не оставалось, как сесть на его кровать. Стоять ей казалось еще более неловко.

Артем долго молчал, потом, смотря на стену над ее головой, сказал:

– Вчера он пытался уйти из дома.

У Полины была тысяча вопросов, и ни одного внятного. Она просто смотрела на Артема.

– Его увидели знакомые примерно за квартал отсюда. Маме позвонили. Она в больницу его отвезла.

– И как он сейчас?

Полине показалось, что задать этот вопрос будет вежливо с ее стороны. Нельзя же вот так просто сказать ему, что она знает, куда он шел.

– Он? А что ему? При нем прекрасная нянька.

Потом долго молчали, и Полина все-таки не выдержала:

– Я знаю, куда он шел.