Кровь драконов

Друзья вытащили Татса наверх с таким рвением, что он ободрал кожу на лодыжках, когда его перетаскивали через край колодца наверху. Большой Эйдер от радости, что парень цел и невредим, тут же сгреб смельчака в объятия. А потом его обняла Тимара — и Татс счел все пережитое не слишком большой платой за ту радость, которую испытал, оказавшись так близко от нее и услышав ее шепот:

— Хвала Са милосердной! Ох, Татс, когда я услышала твой крик, то подумала, что ты пропал навсегда!

— Нет. Это я просто от неожиданности. — Продолжая прижимать девушку к себе, Татс наслаждался ее теплом, согревающим его озябшие руки. Обращаясь поверх ее макушки к остальным, он сказал: — Осталось вытащить тот последний кусок бревна — и колодец открыт. Можно будет попытаться достать Серебро.

Хеннесси и Тилламон пришли к колодцу, чтобы сменить Большого Эйдера. Татс с изумлением понял, что с того момента, когда Хеннесси отправлял его вниз, прошла целая вахта.

Помощник капитана подытожил:

— Колодец даже глубже, чем я думал. Прежде всего надо вытащить старую балку, а потом убрать ведро. — Он помолчал и с кривой ухмылкой добавил: — Пора нам порыбачить, парни.

Первую неудачную попытку «порыбачить» сделал Лефтрин. Однако у него ужасно уставали руки и выворачивались плечи. Хеннесси протянул канат через тот же ворот, с помощью которого спускали Татса. На его конце закрепили не только прочный крюк, но и ожерелье из кристаллов огня. Его принесла Малта и слезно умоляла использовать украшение для того, чтобы освещать дно колодца. Сияющие камни, обернутые вокруг каната в паре локтей над крюком, давали мерцающий свет, при котором Лефтрин попробовал подвести конструкцию к ведру. Но пятно света получалось небольшим. Капитан лежал на животе, вглядываясь вниз, и пытался зацепить ту часть, которую они приняли за ручку ведра. Оно находилось гораздо ниже того места, до которого спускался Татс. Лефтрин решил, что посылать человека на такую глубину чересчур опасно.

Когда спина у него невыносимо заныла, а зрение затуманилось, он уступил очередь Нортелю. Капитан встал, и его взгляд скользнул по кругу зрителей. Хранители и матросы тревожно наблюдали за ходом работ. Король и королева Старших ждали в сторонке, чуть позади от остальных, словно в горе своем им было невыносимо любое общество.

Малта сидела на ящике, который ей принес Рэйн, и держала на руках малыша. Глаза женщины были прикованы к руинам стены, окружавшей колодец; ее древнее одеяние сверкало на солнце, а голова была замотана золотистым шарфом. Весенние лучи блестели на мелкой чешуе ее безупречно правильного лица.

«Ну просто поразительное достоинство», — подумал Лефтрин, глядя на Малту.

Достоинство вопреки всему. Рэйн стоял рядом с женой, высокий и серьезный. Втроем они напоминали скульптурное изображение монархов.

Или воплощение горя — если присмотреться к их лицам. Малыш постоянно кричал: его пронзительный, прерывистый плач вызывал у Лефтрина желание заткнуть уши и убежать. Однако казалось, оба родителя больше его не слышат. Малта не укачивала Фрона и не шептала ему ласковые слова утешения. Она стоически терпела, как и ее супруг. Они ждали в молчании, и их отчаянная надежда была ощутимой — тонкой и острой, как лезвие кинжала. Колодец даст Серебро, и кто-то из драконов поможет объяснить им, как с его помощью излечить малыша. А младенец все не унимался, и это выбивало капитана из колеи.

«Ничего, скоро Фрон угомонится. Просто измучается и устанет плакать», — попытался он себя утешить. «Или умрет», — пришла к нему мрачная мысль. Малыш был уже настолько истощен, что смотреть больно. С сероватой кожи отшелушивались чешуйки, пучок светлых волос на голове пересох и ощетинился. Лефтрин знал, что, если в колодце обнаружится Серебро, родители рискнут и приложат его к ребенку. Другого пути у них не было. Он попытался представить себе, что они сейчас должны испытывать, но не смог. Или просто не решился.

— Лефтрин!

Элис окликнула его, задыхаясь, и прозвучавшая в ее голосе слабость заставила капитана быстро повернуться. Элис вышла из-за поворота узкой улочки и медленно двинулась к ним. Она ступала тяжело, будто вес накинутого на плечи яркого плаща был для нее непосильным.

— Что это с ней? — пробормотал Татс.

— Да уж, — негромко подхватил Харрикин, — вид у нее очень странный. Как будто она напилась… или чего-нибудь нанюхалась.

Лефтрин задержался на мгновение, чтобы бросить на них угрожающий взгляд, и поспешил к Элис.

— Уж не заболела ли она? — испуганно предположила Сильве.

Капитан перешел на бег, а Седрик и Сильве бросились за ним следом. Вблизи Элис выглядела такой измученной, какой Лефтрин еще никогда ее не видел. Сердце у него больно сжалось, и он притянул любимую к себе. Она бессильно привалилась к его груди.