Кровь драконов

Гест пошатнулся, но тут же восстановил равновесие и попытался вернуть себе прежний апломб, однако Элис заметила в его темных глазах искорки злости. Он набычился, но потом напустил на себя заботливый вид.

— Дорогая, ты бредишь! — заявил он, и голос его огорченно дрогнул.

Элис заговорила громче, чтобы ее слышали все:

— Я в своем уме. Ты мне не муж. Ты нарушил условия нашего брачного договора, сделав его недействительным. С самых первых дней нашего брака ты мне изменял. Ты заключал контракт, не имея намерения сохранять мне верность. Ты обманывал меня и сделал предметом насмешек. Повторяю: ты мне не муж, и по условиям нашего брачного договора все мое имущество должно вернуться ко мне обратно. Запомни, Гест Финбок, я тебе не жена. Ты мне — никто.

Было очень приятно наблюдать за его реакцией. Сперва Гест удивился, затем оторопел. Этот тип явно не ожидал ничего подобного. Он рассчитывал получить над ней власть с той же легкостью, как и прежде. Однако было страшно видеть, как меняется его взгляд: негодяй мгновенно оценил ситуацию и тотчас избрал новую, весьма хитроумную тактику.

— Изменял? Я? — Гест возмущенно выпрямился. — Как ты смеешь обвинять меня в этом? Разве неверный муж стал бы рисковать всем, чтобы отправиться в такую даль спасать тебя? Вы, торговцы Удачного и Трехога, я призываю вас в свидетели! — Он развернулся в ту сторону, где сгрудились ошарашенные пленники: они зачарованно смотрели на эту сцену, будто перед ними разворачивалась пьеса бродячего кукольного театра. — Вот моя жена Элис Финбок! Я разрешил ей, по ее настоятельной просьбе, посетить Дождевые чащобы. Как ее вовлекли в эту экспедицию, каким именно образом одурачили, мне неизвестно, хоть я и догадываюсь, что некоторые из вас при этом присутствовали. Но я могу поклясться, что она — моя законная жена, а если этот наглец настроил ее против меня, то надо призвать его к ответу! Элис может расторгнуть наш брак, если искренне того желает. Я дам ей свободу! Но я не нарушал нашего контракта и не намерен лишаться законных прав на имущество, которое она приобрела в течение нашего совместного проживания! — Гест отдышался и наставил указующий перст на Лефтрина. — А ты, негодяй и аферист, даже не надейся, что останешься безнаказанным! Ты украл любовь моей жены и заставил ее чураться меня. Тебя будет судить Совет торговцев. Готовься лишиться последней грязной монеты и даже той вонючей баржи, которая тебе принадлежит, — за то, что нанес мне и моей семье столь страшное оскорбление!

Элис проклинала собственную слабость, из-за которой у нее подгибались колени.

— Ты мне изменял! — опять выкрикнула она, но не справилась с дрожью в голосе.

— Милая, ты не в себе! — воскликнул он страдальческим тоном. — Вернись ко мне. Прощение еще возможно. Я позабочусь о тебе, ты обретешь душевное спокойствие и сможешь продолжать свои исследования. Тебе никто не будет мешать, дорогая. Просто скажи — и я обо всем позабочусь. Любимая, теперь никто не посмеет порочить ни твою семью, ни твое доброе имя. Прислушайся ко мне, Элис!

Гест заглянул ей в глаза, являя собой воплощение обиженного, но всепрощающего мужа.

А Элис ясно поняла угрозу, замаскированную в его словах. Ее родные! Ее репутация в Удачном! По-прежнему ли это для нее важно? Она вспомнила мать, младших и пока еще незамужних сестер. У их семьи нет денег — только честное имя добропорядочных торговцев, людей, которые всегда выполняют свои обязательства. Скандал, которым Гест угрожает, может их погубить. Элис колебалась, и сердце ее буквально разрывалось на части.

— Ты действительно ей изменял. С самой первой ночи, когда сделал Элис Кинкаррон своей женой. Я готов это засвидетельствовать.

Она с трудом узнала гневный и решительный голос Седрика. Юноша протолкался между изумленными хранителями и, встав рядом с Элис, взял ее под руку. Она оперлась на Седрика и почувствовала, что его бьет озноб. Теперь они вдвоем смотрели на человека, который принес им столько горя.

Гест насупился и с презрением произнес:

— А, мой камердинер! Мой беглый слуга! Думаешь, я не знаю про твои тайные делишки? Про отвратительный сговор с калсидийскими торговцами, которым ты собирался продать плоть дракона? Твои друзья еще не в курсе? Думаешь, теперь, когда правда выплыла наружу, они станут тебе верить? Единожды солгавший солжет сколько угодно раз.

Седрик побелел еще сильнее, но его голос был тверд как сталь:

— Моим друзьям все известно, Гест. И моей драконице тоже. Кстати, она меня простила.

Это заявление смутило Геста. Мысли Элис закружились, и она даже ощутила надежду на благоприятный исход. «Что, Гест, как тебе такой поворот? Кто бы мог подумать, что у Седрика появился свой дракон, да? Ты наверняка заметил в нем перемены, но ты просто и вообразить не можешь, что Седрик стал абсолютно другим».

А вот сам Гест нисколько не изменился. Он восстановил равновесие с такой же легкостью, с какой умелый акробат выходит из сальто. Но те двое, что были хорошо с ним знакомы, подметили крошечную паузу, миг неуверенности перед тем, как он снова заговорил.