Кровь драконов

Рейал, возможно, в ближайшее время мастера гильдии Голубиной почты в Удачном попросят тебя предоставить им все наши записи по разведению голубей, включая заметки на полях и прозвища птиц, чтобы внимательно все это изучить и проверить. Не тревожься, пожалуйста. Мы хотели бы, чтобы ты был с проверяющими предельно откровенным, поскольку нам скрывать абсолютно нечего.

К сожалению, прямо сейчас мы не можем сообщить тебе никаких подробностей, но просим тебя ни о чем не волноваться.

У нас действительно все в порядке, нет ни малейшего повода для беспокойства. Кроме того, мы надеемся, что скоро ситуация станет еще лучше, поскольку тень подозрений, упавшая на гильдию Голубиной почты, будет развеяна.

Не сомневайся в нас,

Эрек и Детози

Глава 19. Айсфир

Тимара пытливо смотрела на черного дракона, пытаясь понять, что с ним. Она осторожно шагнула вперед, но Татс схватил ее за плечо и оттащил обратно.

— Он обезумел от боли, — сказал юноша извиняющимся тоном. — Он ведь не из наших, Тимара. И способен сотворить что угодно.

Потрепанный черный дракон запрокинул голову и заревел. Его пасть и зев отливали ярко-зеленым и красным. Алая пена потекла у него изо рта и зашипела на брусчатке площади. Он обвел взглядом хранителей, и глаза у него бешено завращались. Тимара гадала, что означали невразумительные звуки, которые издавал этот гигант: были то муки боли или угроза всем, кто посмеет приблизиться? Наполовину сложенные крылья Айсфира были изорваны и пробиты. Некоторые разрывы уже немного зарубцевались, но рядом с ними соседствовали свежие. Дракон снова заревел, а потом начал выгибать шею, так что в конце концов голова его опустилась и стала раскачиваться из стороны в сторону.

— Мы можем ему помочь? — тихо спросила Тимара. — Это же Айсфир, да?

Когда драконы протрубили тревогу, их хранители сбежались отовсюду. Тимара подумала, что Меркор и остальные самцы прогонят черного чужака, однако они позволили ему приземлиться.

Да, Айсфир, — подтвердила Синтара, когда Тимара мысленно потянулась к своей королеве. — Держись от него подальше. По-моему, он безумен.

Все хранители мигом собрались, чтобы посмотреть на старейшего в мире дракона, но сгрудились в благоразумном отдалении от него. Меркор, Сестикан и Синтара спустились на площадь, но даже они не посмели приблизиться к черному гиганту и держались на безопасном расстоянии. Их сородичи кружили в небе — вихрь ярких красок и крыльев. Хранители переглянулись, но подходить к незнакомцу никто не рискнул.

А потом в самом центре этого смятения появились Хеби с Рапскалем, упав сквозь круговерть драконов, словно клецка в суп. Красная королева неуклюже приземлилась, и всадник соскользнул с ее плеча.

Татс испуганно застонал.

— О чем он только думает? — ахнула Тимара, ни к кому не обращаясь.

После той памятной ночи в колодце она избегала разговаривать с Рапскалем. Бывали мгновения — за едой или совместной работой, — когда он снова казался прежним, и ей ужасно хотелось, чтобы они опять стали такими же друзьями, как раньше. Но порой юноша превращался для нее в чужака, например, когда требовал, чтобы драконы казнили пленников. Или как теперь, появляясь перед ними в странном и причудливом одеянии. Рапскаль насадил один из найденных в арсенале наконечников копий на массивное древко и сейчас, размахивая им, медленно обходил черного дракона. При этом чешуйчатая броня, которую он надел поверх туники и брюк Старших, позвякивала, и Тимара подумала, что он намеренно качает бедрами. Хотя, надо признать, Рапскаль выглядел эффектно. Солнце падало на броню и отражалось в ней, так что Старший сверкал черным и золотым. На Хеби была сбруя тех же цветов. К ней были приторочены мех с водой и еще некий предмет, похожий на рог. Тимара точно не смогла определить, что это такое, и терялась в догадках насчет «обмундирования» драконицы. Красная королева тоже звенела своим снаряжением, выступая следом за хранителем, и была очень собой довольна.

Обойдя рычащего и стонущего дракона, Рапскаль наконец оказался прямо перед ним.

— Что это он еще придумал? — проворчал Татс.

— Рапскаль, нет! — закричала Тимара.

Но он не откликался на свое имя, а девушка упрямо отказывалась называть его Теллатором.