Крылья голубки

Его поведение в течение долгой паузы, когда они стояли и смотрели друг другу в лицо, не говоря ни слова, произвело на Деншера столь сильное впечатление, что вызвало естественную защитную реакцию. В ней сконцентрировался накопившийся в Венеции негативный опыт, раздражение, долго подавляемый дискомфорт, а холодный венецианский дождь, хлещущий с низкого темного неба, и злой ветер, проносящийся по узким проулкам и переходам, только ухудшили его настроение, местные жители представлялись в этот момент обреченными на водную жизнь, нищими, не имеющими цели в жизни, циничными, скученными под арками и мостами. Безмолвный обмен взглядами обнажил глубину противостояния, молодой человек отозвался на брошенный ему вызов. У каждого было нечто свое на уме и в избытке взаимных подозрений, и в этом – больше общности, чем различий. Однако у Деншера в этот момент не было возможности что-то предпринять – только откланяться. Даже погода не располагала ни к прогулкам, ни к общению. Деншер прекрасно понимал, что высказанное Эудженио в последний момент приглашение вернуться в другой день было формальностью. На площади перед набережной Фондамента, на которую выходила вторая, «наземная» дверь палаццо, ветер был еще сильнее, он едва не вырвал зонт из рук Деншера. Молодой человек размышлял о цепи событий, приведших его к этой точке; как могло случиться, что некий совершенно посторонний человек, которого он считал заурядным мерзавцем, о котором и минуты никогда не думал, мог фактически атаковать его без всяких видимых причин. Странный мир, в котором внезапно мнение слуги играет определяющую роль.

Деншер нетерпеливо отмахнулся от этой мысли, но настроение не улучшилось. Несмотря на погоду, он решил пройтись пешком и выбрал маршрут по кривым маленьким улочкам до Сан-Марко, где можно найти убежище в галереях. Там собралась едва ли не половина города, а стоящие на площади колонны – с фигурами святого Федора и льва святого Марка на вершинах – вырисовывались сквозь грозу. Деншера поразила перемена в его положении, если можно назвать переменой то, что впервые в жизни палаццо оказалось к нему негостеприимным. И это разрушило заклятие, под властью которого он в последнее время находился. Холод и сырость ощущались все сильнее, и Деншер чувствовал крушение веры. Он оказался на грани, он не был готов к новым потрясениям. Он медленно брел сквозь толпу, разглядывая всякую ерунду в витринах. Вдоль галереи протянулась целая череда маленьких магазинов и лавочек, Деншер ступал по квадратам красного мрамора, политым соляным раствором, чтобы сделать камень менее скользким; все это место, с его величественной элегантностью, изяществом и красотой деталей, напоминало огромную гостиную – не зря площадь называли «гостиной Европы». Столики и стулья стояли не только внутри, но и у дверей кафе, которые все еще зазывали клиентов под аркаду; там преобладали немцы, высоко поднявшие воротники своих пальто, они поглощали еду и философствовали. Кажется, Деншер совершил три полных круга, прежде чем остановился перед кафе «Флориан». Он заметил знакомое лицо за стеклом кафе. Он пару раз проходил мимо этого человека, сидевшего у окна, за маленьким столиком, перед полупустым бокалом, на колене у него лежал экземпляр французской газеты – судя по всему, «Фигаро»; человек не читал, а смотрел прямо перед собой, на стену с декором в стиле рококо. Деншер некоторое время разглядывал его профиль, не сразу осознав, кто это, мозг пытался установить связи, а потом внезапно, как вспышка, пришло узнавание: лорд Марк – это был лорд Марк, который якобы несколько недель назад, после первого визита в палаццо Лепорелли, уехал из Венеции. Деншер в этот момент отлично понимал, как чувствовал себя лорд Марк, покидая дворец, пересекая холодный холл.