Крылья голубки

Надо было принимать решение – нельзя было стоять вот так и смотреть в окно кафе, с другой стороны, зайти и поздороваться означало пойти вместе прогуляться, выйти из равновесия, вести беседу. Внезапно оказалось, что это очень сложная задача. И тут лорд Марк повернулся и посмотрел на него, не сразу узнав в мокрой пестрой толпе. Наконец в глазах его тоже мелькнуло узнавание, однако он не сделал приветственного жеста. Знакомство между ними было довольно кратким, так что особых обязательств не было. Однако этого джентльмена вообще не должно было сейчас быть в кафе «Флориан». Если бы Деншер сообразил быстрее, он мог бы уйти незаметно, избежав взаимной неловкости. Вероятно, лорд Марк вернулся недавно – на поезде или на корабле. И у него точно была цель – может быть, она была связана с прежним визитом, и ради чего бы он ни вернулся, пришло время что-то делать. Он мог приехать прошлым вечером или этим утром, и это кое-что меняло. Деншеру был необходим ответ, объяснения – с ними он мог понять, как действовать дальше. В воздухе сгущалось зло, по крайней мере, чувствовалось дыхание судьбы. Погода менялась, дождь превратился в настоящий ливень, ветер усилился, море штормило, и все это из-за лорда Марка. Это из-за него дворец был закрыт для Деншера. Молодой человек пошел прочь, еще пару раз прогулялся по галерее, каждый раз обнаруживая неожиданного визитера на прежнем месте. В первый раз тот смотрел на него, во второй – читал «Фигаро». Деншер больше не останавливался, но не мог удержаться и не смотреть в сторону кафе, и при очередном проходе он обнаружил, что лорд Марк исчез. Он провел в Венеции день, вероятно, ночью уедет, а сейчас пошел в отель, чтобы приготовиться к отъезду. Это представлялось Деншеру несомненным. Картина прояснялась, но кое-что он все еще не понимал, и это было нечто важное; однако теперь он подобрался совсем близко. Он видел человека, который приехал с определенной целью и ее достиг, а потому чувствовал удовлетворение, хотя бы временное. Он приехал, чтобы еще раз повидать Милли, и Милли его приняла. Вероятно, это произошло перед обедом или сразу после него, и именно поэтому его самого в дом не впустили.

Он сказал это себе вечером, потом снова сказал наутро; ему была нужна только причина, потому что теперь он считал это своим делом. Его дело заключалось в том, чтобы поддерживать равновесие, и теперь он спрашивал себя, почему сейчас, при таком безобразном и бесстыдном повороте событий, он не испытывает никаких чувств. Он пытался проанализировать ситуацию, видел, что его провели. Но если теперь она была расстроена, то не он тому виной. Прошло несколько часов, и Деншер стал ощущать радость. Ситуация была неожиданной, отвратительной, но Деншеру было легко и весело. Он мог рассматривать появление лорда Марка как зло, как грязный трюк, точное содержание которого было ему неизвестно, но он удивлялся, как легко оказалось выкинуть его вон из игры. Визит лорда Марка к больной девушке был вторжением, агрессией, и даже Деншер испытал шок, так что она должна была пережить нечто жестокое и болезненное. Утром он все тщательно взвесил и пришел к выводу, что сам он, Мёртон Деншер, не сделал ничего бесчестного или бестактного. Постепенно это впечатление углубилось, и это приносило облегчение и надежду на спасение. Его только что миновала настоящая беда. Лорд Марк, сам того даже не подозревая, оказал ему услугу, устранив его со сцены. Руководствуясь ложными мотивами и сомнительными целями, этот джентльмен вторгся в то, чего не понимал, он хотел навредить, но принес очищение. Деншер решил, что в ближайшие пару дней может не посещать палаццо.

Прошло два, потом три дня, Деншер чувствовал себя свободным и чистым. Именно отсутствие визитов позволило ему проверить чувства и оценить все по-новому. Перед ним стояли не лица дам, а физиономия Эудженио. Это сразу избавляло его от сомнений, должен ли он сделать какой-то шаг. В конце концов он сможет потом послать записку и поинтересоваться здоровьем Милли, чтобы не демонстрировать небрежение. Но пока он будет ждать, хотя со временем это становилось не слишком приятно. Сами по себе эти дни были приятны: ветер улегся, небо прояснилось, хотя оставался холод, и разбитое вдребезги очарование этого места уже невозможно было восстановить. Он ходил туда-сюда по комнате, прислушивался к ветру, к позвякиванию колокольчиков. Ему могли принести записку из палаццо, но этого не происходило. Периодически он выходил из дома, но гулял по привычному маршруту до Сан-Марко, площадь была заполнена приезжими, он присматривался к кафе – не встретится ли ему снова этот негодяй, – но лорда Марка нигде не было. Все же он уехал из города. Вопрос был только в том, какой вред причинил он Милли. Сможет ли время облегчить ситуацию для нее? И если бы он встретил сейчас лорда Марка, к чему привел бы их разговор? Но когда наступил третий день и никаких новостей не поступило, он понял, что не может просто развернуться и уехать, не узнав, в порядке Милли или нет.