Крылья голубки

– О да! Быть любимой. Она не хотела большего. Значит, она обрела все, чего хотела.

Она сказала это торжественно и уверенно, и он принял это молча, лишь взглянул на нее в ответ. Она встала и подошла к огню:

– Может быть, ты считаешь это ужасным – то, что я делаю подобные заключения.

– О! – пробормотал он.

Когда-то она была самым близким человеком на свете, как в тот день в Венеции, и сейчас воспоминание об этом вернулось. Он не мог отрицать ничего из ее слов, они тревожили, но он чувствовал, что в них была правота.

– Мы добились успеха, – проговорила она, глядя ему в глаза. – Она не зря любила тебя, – он нахмурился, но она продолжила: – А ты не зря любил меня.

II

Еще несколько дней он оставался под впечатлением от их разговора, так удачно складывавшегося и прерванного – в высшей точке напряжения – тетей Мод, которая застала их стоящими перед камином. Каким бы острым и живым ни был их разговор с Кейт, беседа с миссис Лаудер оказалась еще более оживленной. Он сразу почувствовал ее желание занять центральное место и перетянуть его внимание на себя. В момент, когда открывалась дверь, они с Кейт инстинктивно чуть-чуть отодвинулись друг от друга, и все же хозяйка дома цепким глазом оценила их расположение, он почувствовал, как напряглась Кейт. Она заговорила с тетей, предложила ей присоединиться к ним, заговорила бодрым и радостным тоном. А пока миссис Лаудер пила чай, Кейт развлекала гостя как бы от имени тети. Теперь он вернулся в дом в качестве неудачного поклонника другой дамы, и словно трагическая участь той, другой дамы отбросила на него тень. Для миссис Лаудер он был источником информации, а Кейт чувствовала себя защищенной этими обстоятельствами. Деншер оказался в центре некоего эпоса, туманного сказания, и все время визита просто слушал, наблюдал, размышлял.

Его заинтересовала новая тема – поразительная истина о событиях в Венеции, три недели его отсутствия, которые внесли в его отношения с тетей Мод зрелость. Он ощущал свободу – совершенно новую и непривычную. Миссис Лаудер не могла теперь оказывать на него давление или диктовать свои правила. Она сожалела, но вполне понимала это. После расспросов про бедняжку Сьюзан она перешла к заверениям, что они чрезвычайно рады видеть его, ведь он только что прибыл и видел все своими глазами. Под словом «все» она подразумевала трагедию, столь поглотившую и изменившую его, память, печаль – и это не располагало его к откровенности. Она невольно помогла ему взглянуть на самого себя в неожиданном ракурсе, она обращалась с ним как с человеком подавленным и опустошенным, а он смог увидеть себя сильным и готовым к новой жизни. Обстановка на Ланкастер-гейт была ему чужой и почти враждебной, и он вскоре понял, что над общением здесь надо «работать». К концу недели он привык к этому и научился принимать взгляды миссис Лаудер как нечто само собой разумеющееся. Он нашел дистанцию, которая позволяла ему сохранять себя. Порой он удивлялся тому, куда делась его прежняя искренность. Тетя Мод была сентиментальной, и, что гораздо хуже, это оказалось заразительным. Сам он сентиментальным не был – мир был для него слишком реальным для этого, но не было фальши в том, чтобы разделять ее правила и стиль. Странно было то, что, когда он говорил с тетей Мод о Милли, они никогда не упоминали ни его роль, ни то, какое отношение все это имело к Кейт. Миссис Лаудер ему теперь нравилась, и он искренне старался вести себя так, чтобы ей было приятно. Ее красноречие, ее манеры были безупречны. И он был совершенно свободен в общении с этой дамой, и, что становилось чудовищным, постепенно он понимал, что шаг за шагом утрачивает эту свободу в общении с Кейт. И получалось так, что непринужденность со старшей дамой вытеснила непринужденность в его обращении с младшей. И в первое воскресенье, когда они остались на несколько минут наедине, он обнаружил, что не знает, как и о чем заговорить с Кейт. И в конце концов она пришла ему на помощь:

– Ты просто не мог вынести этого?

– Я просто не мог вынести. Кроме того, ты сама видишь…

– Что?

Он собирался объяснить, что видит несколько опасностей; однако, к счастью, она не дала ему такой возможности:

– О, я знаю, у мужчин отваги намного меньше, чем у женщин.

– Это так.