Крылья голубки

– Разница в том, что выйдет, – я разочарован в своих ожиданиях, это даже забавно, что ты принесла мне конверт назад в том виде, в каком я его тебе послал.

– Но об этом ты мне не писал.

– Я не хотел. Я хотел предоставить решение тебе.

О да, я хотел – если уж ты спрашиваешь – посмотреть, что ты сделаешь.

– Ты хотел оценить возможность того, что я проявлю неделикатность?

Он ощутил уверенность в том, что в воздухе нечто изменилось, хотя он еще не мог определить, что именно.

– Ну, я хотел – в хорошем смысле – проверить тебя.

Она была поражена – это отразилось на ее лице.

– «В хорошем смысле». Лучшего не будет.

– Чем лучше случай, тем лучше проверка!

– И как ты намерен узнать, на что я способна?

– Только по тому, сломана печать или нет.

– Понятно, – сказала она. – Но я и сама себя не знаю.

И ты ничего не узнаешь.

– Если ты хочешь поправить меня в моем невежестве, наверное, я попрошу тебя не делать этого.

Она колебалась с ответом, но потом сказала:

– Ты боишься последствий таких поправок? Ты можешь действовать только вслепую?

Он помедлил с ответом.

– Что ты имеешь в виду под моими действиями?

– Ну, единственное, о чем ты думаешь. Не принимать то, что она сделала. Есть ли этому название? Отказ от наследства?

– Ты кое-что забыла. Я попросил тебя разделить это действие со мной.

Она удивилась и ответила мягче по тону, но не по сути:

– Как я могу присоединиться к тому, что не имеет ко мне никакого отношения?

– Как? Одним-единственным словом.

– И что это за слово?

– Согласие с моим отказом.

– Мое согласие не имеет значения, если я не могу тебя остановить.

– Ты можешь меня остановить. Я хочу, чтобы ты это понимала.

Лицо ее приобрело почти угрожающее выражение.

– Ты хочешь сказать, что не откажешься, если я буду не согласна?

– Да. Я ничего не буду делать.

– Надо тебя понимать так, что это принятие?

Деншер помедлил.

– Я не буду предпринимать никаких официальных шагов.

– И, надо понимать, ты не прикоснешься к деньгам.

– Я не прикоснусь к деньгам.

Она издала звук – не то смешок, не то стон:

– И кто же в таком случае будет?

– Любой, кто захочет или сможет.

Повисла пауза, она молчала, потому что могла сказать лишнее. Но пока она собиралась с силами, он замкнулся в себе.

– Как я могла бы прикоснуться к ним без тебя?

– Не могла бы. Равно как я не могу отказаться от них без твоего согласия.

– Ну, мы возвращаемся к прежнему – ничто не в моей власти.

– Я в твоей власти, – сказал Мёртон Деншер.

– Каким образом?

– Я покажу, каким образом, как всегда показывал. Разве я когда-то показывал нечто иное? – он говорил с неожиданным холодным нетерпением. – Ты должна была чувствовать это, тебе нет нужды спрашивать меня как.

– Это очень мило с твоей стороны, дорогой, поставить меня в такое положение, – она нервно рассмеялась.

– Я не ставлю тебя никуда. Я даже не буду требовать от тебя того, о чем только что говорил. Так что ты обладаешь полной свободой.

Они замерли, глядя друг на друга, оба бледные, натянутые, как струна, и все прежде не сказанное читалось в глазах сквозь темную пелену конфликта. Что-то поднималось между ними, прорастало сквозь короткие паузы – что-то вроде призыва друг к другу не быть слишком откровенными. Между ними стояла необходимость, но кто из них был способен переступить барьер?

– Спасибо! – сказала Кейт, подразумевая его заявление о ее свободе, но не делая ни шага, ни движения.

Ирония оставила их обоих, и воздух вокруг очистился.

Наконец, он заговорил:

– Ты должна чувствовать – сильно чувствовать, – что это именно то, над чем мы оба работали.

Но она была погружена в свои мысли, она восприняла его слова как нечто тривиальное:

– Это и вправду так, но вот что интересно: тебе действительно даже не любопытно, что она для тебя сделала?

– Хочешь, чтобы я поклялся?

– Нет, но я не понимаю. На твоем месте…

– О! Что ты знаешь о моем месте? Прости, – тут же добавил он, – я уже сказал о том, какой вариант выбираю.

– А разве информация не будет опубликована?

– Опубликована?

– Ну, обычно такие вещи сообщают в газетах.

– О нет! Я знаю, как избежать этого.

– Ты хочешь сбежать от всего этого?

– От всего.

– И у тебя нет желания узнать определенно и точно, в отказе от чего ты ждешь моей поддержки?

– Мне не нужна эта определенность. Я верю, что сумма немалая. Если она хотела, чтобы я ее помнил, она вряд ли поскупилась.

– Ты ведь помнишь, как мы говорили о ней?

Он поколебался – сказано было многое, но потом вспомнил главное определение:

– Она изумительная?

– Изумительная, – слабая улыбка, едва заметная, мелькнула на ее лице и тут же исчезла, прежде чем ей на смену пришли слезы; но она мягко продолжила: – Я думаю, что на самом деле ты боишься. Ты боишься всей правды. Если ты любишь ее, что может тебя остановить? Но ты боишься любить ее.

– Я никогда не любил ее, – сказал Деншер.

Она кивнула, а потом продолжила: