Крысиные гонки

— Ну иди, Оксаночка, иди… нет, стой. — он вспомнил, что говорил Мундель про мины. Врал небось; но как знать.

— Там, когда к пригорку пойдёшь — смотри под ноги. Если увидишь какие-нибудь проволочки — не наступай, а аккуратно перешагни. А лучше ступай в следы — там должны быть следы. Поняла? И ещё — вот.

Он расстегнул на себе старый бушлат, скинул его прямо на снег; стянул с себя цветастый джемпер, дал ей в руки:

— Когда уже к пригорку пойдёшь — махай этим вот. То есть — маши. Чтобы тебя заметили. И кричи. Всё равно что, хоть песенку пой — но громко. Там ещё фонарь с колокольни светит — но ты не бойся.

— Папа… тебе холодно же?

— Ничего-ничего, папа сейчас оденется.

Он опять, просто на футболку, надел бушлат, застегнул.

— Ну, иди. Папа тебя любит…

Он прощально чмокнул в упругую детскую щёчку. На мгновение жёстко прихватило сердце, всё поплыло перед глазами, но он справился с собой; и попрощался почти ровным голосом:

— Иди, Оксана, иди. Помни, что я наказывал. Иди. Папа тебя любит. Мама тебя любит… Братик Илюша тоже тебя любит… мы… как-нибудь ещё увидимся. Да, скоро. Скоро… Иди.

Девочка пошла не оглядываясь.

Проводив её укутанную фигурку, больше похожую на матрёшку, взглядом, он повернулся и зашагал обратно к дому. К бывшему своему дому. Только сейчас обратил внимание — празднуют! Во всех домах сквозь шторы пробивался свет; в центре, где теперь казарма дружины, что-то во всё горло радостно орали.

* * *

«— Ой, не буду горевать, ой, буду танцевати!» — негромко, но радостно и празднично голосом Сердючки вопил в углу плэйер на батарейках.

Танцевать ещё рано — ещё не покушали вволю. Да и танцевать тут — тесно; в большой комнатке бывшего дачного домика Богдановых.

Светло — по случаю праздника зажгли почти все свечи из запаса Богдановых.

— Всё будет хорошо, всё! — вещал стоящий во главе стола пьяненький уже старший Филатов, держа в руке фужер Богдановых с «шампанским». Он был в прекрасном расположении духа и горделиво оглядывал стол — не хуже, а и лучше чем «у других»!

Тут было всё: даже традиционный «Оливье» с зелёным отпаренным горошком; «селёдка под шубой» из консервированной селёдки со «сметаной», увы, из порошкового молока — но настоящая «селёдка под шубой»! — гордость хозяйки, жены. Солёные огурцы. Жареные кабачки. «Чесало» — сало, провёрнутое через мясорубку с чесноком и перцем. Галеты. Пара открытых баночек с рыбными консервами. Сгущёнка. Конфеты. Ну а уж про отварную картошку, щедро политую растительным маслом, исходящую паром в здоровенной кастрюле посреди стола, и говорить нечего!

Его поддержали радостными и уже пьяными криками сидящие за столом: жена, соседка с мужем и его братом, жена брата. Старуха-мать самого Филатова тихонько сидела в уголке, с умилением взирая на успешного сына: молодец сынок! Что за молодец! Устроился в новой жизни!

И пили за столом не банальную самогонку или разведённый спирт, а самодельное шампанское!

Филатов поднял прозрачный бокал и полюбовался на свет свечи, горящей в центре стола в красивом, видимо подарочном, подсвечнике Богдановых — золотистое содержимое бокала исходило пузырьками. Настоящее ноу-хау: тот же спирт, но разведённый до нужной крепости отваром шиповника, подслащённый сахаром и газированный «пробулькиванием» из углекислотного автомобильного огнетушителя, — вот вам и шампанское! На вкус — так, пожалуй, и повкуснее будет прежнего покупного; тем более что его — вон, полведра в сенях стоит, охлаждается!

— На следующий год, — Регионы обещают, — вернёмся в Мувск! — продолжал разглагольствовать Филатов, — Но домик этот — неееет, не бросим! Оставим его за собой как дачу! Мы теперь опытные! — мало ли что! Это сейчас мы бежали, как… как эти самые. Но — вы поглядите! — обосновались! Проклятые сепаратисты! — вон, в баньке пусть живут, до поры. Мы им там всё отдали, всё, — не подумайте! Всё ихнее барахло. А весной — я с Хароном говорил, — сгонят их всех в поселение, отдельно; на работу — под конвоем! Вот и банька освободится! Я бы их и раньше выгнал!.. вы же знаете — у меня сын в дружине, на хорошем счету, позывной — «Тигр», — это вам не что-то!.. но по весне нужно же будет кому-то и здесь огород вскапывать! Вот их и задействуем — сепаратистов проклятых, вместе с илотами! До чего додумались! — на Командира возникать! И дом их нам — как кон… как контрибуция! За то, что они — против! А у меня — сын у меня в дружине! Позывной — «Тигр!» — это вам не что-то там!! На хорошем счету, сам Харон его уважает, можно сказать — правая рука Виктора! Все его слушаются!..

Соседи его слушали, одобрительно кивая. Да что там говорить — молодец! И в Мувске не бедствовал, и тут — вон, преуспевает. Один стол чего стоит! «Шампанское»! И илотов завёл, типа прислуги — вон, в прихожей ютятся. Только б он покороче, что ли!..

Все с нетерпением поглядывали на только начатые салаты. Селёдочка была хороша! Ай, молодец Филатов-старший!

* * *

А в доме всё по-прежнему, хотя чуть и притихли. Не нашли ещё, не выходили из комнаты-то.

Так и думал. Где топор? Вот топор.