Кто ты будешь такой?

В коробке оказались бумаги. Ксерокопия выдержки из приговора Соловьеву Сергею Петровичу об осуждении его на пять лет за нанесение Соловьевой Дарье Алексеевне тяжких телесных повреждений. Пожелтевшая листовка (с дырочками от кнопок) о сбежавших опасных преступниках, три фотографии, одна из них обведена красным карандашом. Записка от руки на клочке школьной страницы из тетради в клетку. Нет, догадался Жуковский, это оторванный конец письма: «И помни не ты любовь моя, не наша маленькая сучька от меня не уйдете. Некуда не убегете. Я вас всюду на земном шаре найду. Вы мои, и навсегда будите моими. Скоро я к вам вернусь». Копия заявления от 1996 года о признании умершим гражданина Соловьева Сергея Петровича. Вырезанная заметка из газеты «В лесу неподалеку от села Воробьево обнаружен скелет мужчины, пролежавший в земле десять лет. Рядом был найден нож, а в кармане кольцо, завернутое в чудом сохранившийся листок настенного календаря с датой 9 августа 1992 года». На самом дне коробки лежала фотография, небольшая, черно-белая: мужчина, тот же самый, что и на листовке со сбежавшими преступниками, только тут с кудрявой растрепанной шевелюрой, красивая молодая женщина, в ней легко узнавалась та, в гостях у которой Жуковский побывал несколько часов назад, а между ними улыбающаяся маленькая девочка – Аля.

2006, десятые числа ноября, Ростов-на-Дону, Москва

Алеша сидел на скамейке на бульваре, вытянув ноги. Берцы на нем были новые, и он нет-нет да и поглядывал на них, любуясь. Похолодало, но здешняя листва еще держалась на деревьях, несмотря на порывистый и прохладный ветер, сквозь нее светило солнце. Алеша любил бывать в Ростове, и Ростов принимал его как родственника. Есть города, которые тебя оберегают, а есть такие, где каждый шаг – угроза твоей жизни или психике, где нужно всегда быть начеку. В Ростове Алеша мог расслабиться. Он прикрыл глаза, подставил веки южному остывающему свету. Стал слышнее перестук каблуков, шорох листьев, гонимых ветром по асфальту Пушкинской улицы, детские голоса, лай собак, взрывы смеха. Тень легла на его лицо, Алеша открыл глаза – перед ним стоял Духов. Длинное новое пальто в фиолетово-голубую клетку – ну а что, ему теперь все можно. Волосы почти отросли: такой топорщащийся подшерсток бывает месяца через два-три у вернувшихся из армии.

– Привет. – Алеша зевнул.

Духов сел рядом, запахло дорогой туалетной водой.

– Иван Арсеньевич интересуется твоими планами. – Алеша вытащил киндер, купленный в аэропорту. Снял обертку, она блеснула на холодном солнце. Пальцы уже подмерзли и не слушались.

– Передай, что скоро вернусь.

Выглядел Духов хоть и отдохнувшим, сытым женским вниманием, лаской, но казался озабоченным какой-то думой.

– Какого числа? – Алеша отломил шоколад, прожевал. – На следующей неделе начнутся мероприятия.

Духов не счел нужным отвечать. Быстро же люди превращаются в говнюков.

– Иван Арсеньевич надеется, что ты не подведешь его. Могу, если хочешь, помочь с билетами.

– Не понимаю вообще, зачем ты тут. – Духов поднялся.

– Иван Арсеньевич о тебе беспокоится. Не я же.

Духов что-то буркнул и направился дальше по бульвару.

– Погоди, – негромко окликнул его Алеша.

Обернулся. Экий франт все-таки сделался в этом пальто и волосах ежиком. Заважничал. Ну да это всегда в нем сидело.

– Он просил тебе кое-что передать.

Алеша вытащил из рюкзака конверт. В нем была фотография, где Алю держит под локоть рыжий толстяк и смотрит на нее похотливым взглядом. За ними вдалеке лес. Веселовский, художник, входивший в команду «Призрачного острова», сделал все как надо, как просил Константинович: убрал фотоаппарат, висевший на груди Али, стер старуху, лес приблизил. Поработал над лицами, теперь девушка выглядела испуганной, а рыхлый рыжий толстяк приобрел жесткую складку у губ, и во взгляде его, кроме страстности, появилось безумие, локоть девушки он теперь не придерживал, а грубо хватал. Алеша протянул конверт Духову. Тот взял, положил в карман пальто и быстро зашагал по бульвару, листья наперегонки ринулись за ним.

Алеша доел шоколад, глядя на удаляющуюся фигуру Духова, усмехнулся: а щенок-то обернулся волчонком. Ну ладно, всегда лучше так, чем наоборот. Вытащил из желтого пластмассового яйца игрушку. Принцесса. Такая у него была. Протянул девочке, скачущей рядом с матерью. Дел у Алеши до отлета было немного, самое приятное из них: сходить на Центральный рынок и купить вяленой и копченой рыбки – леща, рыбца, тарани, бабочку сома, толстолобика. Для Ивана Арсеньевича. Тот очень любит ростовскую рыбку. Но сперва надо кое-куда заглянуть. Он поднялся и пошел в сторону дома, где жили Духов и Аля. Он уже давно знал номер дома и квартиры, куда они сбежали.

Аля открыла дверь в шортах и маечке. Удивилась.

– Чего тебе?

– Макар дома?

– Ушел прогуляться.

– Я подожду?

Пожала плечами:

– Вряд ли он скоро вернется.

– Все равно немного подожду, – сказал Алеша и без приглашения вошел в квартиру. Разуваться не стал, направился на кухню, сел на стул. – Дай попить чего-нибудь.