Куртизанка Сонника. Меч Ганнибала. Три войны

— Хорошо, я повинуюсь воле отца, а не голосу долга перед родиной. Не гневайтесь, боги, на меня за то, что я покидаю приют врага, не выполнив своего намерения! Вот мой меч! Сам отец исторг его у меня из рук,— и с этими словами он перебросил свой меч через стену сада.

Таким образом эта опасность миновала Ганнибала.

Без сомнения, взятие такого богатого, видного города, как Капуя, имело очень большое значение;

но в общем положение вещей не изменилось; всеобщего восстания не последовало, один город присоединился добровольно, другой был взят штурмом, от третьего пришлось отступить ни с чем. Но ни новый диктатор, ни новый полководец не шли в открытый бой; они держались тактики старого Фабия и избегали столкновений. Между тем миновал и 216 г., и пуны расположились в Капуе и ее окрестностях на зимние квартиры.

ГЛАВА VIII. ВЕЛИКИЙ ГАННИБАЛ

Магон исполнил возложенное на него поручение в Бруттие, благополучно добрался до Карфагена и, представ пред советом города, с воодушевлением поведал о подвигах своего брата: как тот разбил шесть консульских армий, уничтожил двести тысяч врагов и при Каннах посрамил мощь Рима.

— Хотите представить себе нашу победу? — закончил он.— Хорошо! Римские всадники, по обычаю, носят золотые кольца на пальцах,— вот кольца, которые мы поснимали на полях сражений! — и с этими словами Магон высыпал пред изумленными зрителями тысячи колец.

— Мы на пути к полной победе,— продолжал он,— наш вождь приведет нас к цели, и через год знамя Карфагена будет развеваться над Капитолием. Но вы должны знать, что наше войско растаяло, и мы не можем предпринимать серьезных шагов; во-вторых, у нас нет денег для оплаты наемников; в-третьих, войска страдают от недостатка съестных припасов. Поэтому необходимо как можно скорее переправить в Италию новые войска, большие запасы хлеба и достаточную сумму денег. Если это будет исполнено, война быстро и победоносно завершится; в противном случае никто не может поручиться за будущее!

Тут поднялся Ганнон, член Верховного совета, и заявил:

— Я не понимаю, как победоносный вождь может просить о подкреплении. Ему нужны воины?

Людей всюду достаточно,— он может их набрать из городов и сел. Ему нужны деньги и припасы? У него все под рукой,— он должен только уметь брать!

— Да,— возразил Магон,— так думает тот, кто далек от событий. Набранные силой воины, чего они стоят? Они пользуются первым удобным случаем, чтобы бежать или перейти к врагу! Брать деньги и хлеб, значит, жить грабежом. Кто же откроет нам ворота, захочет вступить с нами в союз, если мы разбойники? Союзники, какие нам нужны, не приобретаются силой и принуждением; только в том случае, если им у нас лучше, чем под римским владычеством, они с радостью перейдут к нам, останутся нам верны и будут нас поддерживать!

Верхи правительства хорошо поняли положение дел, и было решено отправить все нужное с Маго-ном в Италию. Однако снаряжение армии шло очень медленно, а тем временем из Испании пришли печальные вести.

Там, после ухода Ганнибала, положение Карфагена пошатнулось, и Магон получил, по предложению Ганнона, приказ отправиться с войском в Испанию. Для Италии предполагалось набрать другую армию. Однако на этот раз сборы затянулись, и личная вражда и счеты решили участь Карфагена.

Когда лет двадцать пять назад восстало двадцать тысяч наемников, Ганнону было поручено подавить мятеж. Однако дела шли все хуже, и город был близок к гибели. В эту трудную минуту образовали вторую армию, и начальство над ней было возложено на Гамилькара. Ему в короткое время удалось достигнуть больших успехов, и если бы у него было достаточно войска, он одержал бы окончательную победу.

Гамилькар предложил Ганнону соединить обе армии в одну, и тот сразу согласился. Но командующие никак не могли сговориться между собой в деталях, и оба стали просить Верховный совет уволить их в отставку.

Правительство ответило, что уволит только одного, и пусть само войско выберет себе вождя,— ему лучше судить, кому оно больше доверяет.

Как один человек все полки высказались за умного, неутомимого и деятельного Гамилькара, и Ганнон получил отставку. Выбор армии глубоко оскорбил его, и он направил свой гнев на избранного. А Гамилькару не только удалось подавить мятеж, но и одержать еще несколько побед. Гнев Ганнона перешел в страстную ненависть, и благодаря влиятельной родне он мог всегда и всюду препятствовать и вредить своему врагу. По смерти Гамилькара он перенес свою ненависть на Газдрубала, а потом на Ганнибала. И теперь ему было легко затягивать выполнение нужного полководцу решения.

Из Сардинии пришло известие, что народ желает свергнуть господство римлян и готов изгнать их из своих пределов, если только ему окажут поддержку.

— С этого острова,— говорил Ганнон,— мы можем влиять на дела Италии; пошлем вновь навербованное войско в Сардинию, там на нашей стороне будет целый народ; это важнее, чем поддерживать Ганнибала!