Куртизанка Сонника. Меч Ганнибала. Три войны

Нумидийский царь Масинисса выставил на помощь Сципиону десять тысяч человек, и римский полководец, сознавая свое численное превосходство и ни минуты не сомневаясь в победе, двинулся к Заме и приготовился к битве.

Ганнибал отлично понимал свое положение, а потому решил вступить с противником в переговоры. Сципион согласился.

На виду обеих армий оба полководца выехали друг другу навстречу в сопровождении небольшой конной свиты, затем, отделившись от свиты, они съехались в сопровождении одних только переводчиков.

— Наши народы готовы к последнему бою,— начал Ганнибал,— но прежде, чем мы обнажим мечи, выслушай благосклонно то, что я тебе скажу. Ты рассчитываешь на победу, полагаясь на свое численное превосходство, но победа тебе не обеспечена. Вспомни Канны! В каждой битве многое зависит от счастья и случая; если ты будешь разбит, твоей славе конец; если ты победишь, нам придется смириться пред Римом и признать его главенство. Попробуем договориться без кровопролития. Мы пойдем на все условия, лишь бы они не противоречили чести, а твоя слава возрастет, если ты, в сознании своей силы, не потребуешь от противника выполнения позорных условий. Я предлагаю: сохраните все земли, лежащие по ту сторону моря, которыми вы уже владеете и которые завоюете, возьмите все острова и оставьте на нашу долю земли, что лежат по эту сторону моря. К тому же у вас уже достаточно земель, и много еще есть свободных территорий, чтобы на сотни лет удовлетворить вашу страсть к завоеваниям, а мы будем искать счастья в Африке. На этом основании мы можем заключить дружественный союз и будем честно хранить его на все времена!..

— Рим с Карфагеном не ведет переговоров! — гордо ответил Сципион.— Он диктует свою волю. Карфаген может сдаться на его милость и должен принять все условия, какие сенату угодно будет предложить!

— Таких условий ты нам не можешь предлагать,— с достоинством возразил Ганнибал.— На милость неприятеля сдается тот, кому не на что больше рассчитывать; у Карфагена есть еще защитники. Ты так уверен в победе, потому что ты молод, и счастье тебе до сих пор улыбалось, а мне уже сорок четыре года, и с девятнадцати лет я предводительствую; я испытал и знаю превратности судьбы; знаю, что решение богов неисповедимо. Я сумел вам противостоять под Сагунтом, я без числа истреблял ваши войска и наносил поражения вашим полководцам, и свидетели тому — мертвое поле у Тразимена и равнина Ауфидуса. Мы были ближе к Риму, чем вы к нашим воротам, мы побеждали в течение целого ряда лет; сегодня счастье на вашей стороне, вы все у нас отняли, и я сам предлагаю тебе почетные условия! Подумай: один единственный час может низвергнуть тебя с высоты. Кто поручится, что боги тебе даруют победу?

— Я знаю, что судьба изменчива,— заметил Сципион,— но я ее не боюсь. Вперед! На решительный бой! Кто победит, распорядится по-своему с побежденным!..

Вожди поклонились друг другу и отъехали со свитой каждый к своему войску.

Через час Зеруйя пришел к Ганнибалу.

— С той минуты,— сказал он вождю,— как ты объявил назавтра решительный бой, меня донимают со всех сторон, но я не хочу ничего предпринимать без твоего приказания. Очень легко в качестве перебежчика проникнуть в римский лагерь, а там мне ничего не стоит завтра, когда Сципион будет строить войска, послать ему смертоносную стрелу... А если перед началом боя будет убит предводитель, судьба сражения тем самым будет решена. Таким путем я содействовал бы победе Карфагена; но я решусь на это только с твоего одобрения.

— Нет, ты не должен этого делать,— спокойно возразил Ганнибал.— Это было бы убийство из-за угла; если завтра, когда Сципион будет в строю перед ними, ты найдешь его, пошли ему свою крылатую стрелу. Это будет честный бой, достойный нас, а измена не для Зеруйи.

— Слава Богу и да святится Его святое имя! — воскликнул стрелок.— Хорошо, что ты мне не приказываешь. Мне было бы трудно идти на такое дело!

Ганнибал, готовясь к бою, прикрыл свое войско с флангов конницей; перед пехотой стояли восемьдесят слонов; пехота была выстроена в три ступени: первую составляли вновь набранные ливийцы и прочие африканцы; вторую — карфагенские граждане, третью — прибывшие из Италии, закаленные в боях воины Ганнибала. Таким образом римляне должны будут постепенно подходить к более сильному врагу, в то время как их собственные силы уж станут слабеть.

Бой начался (202 г. до Р. X.), земля задрожала от топота слонов, но римляне разомкнулись и пропустили их, а затем стали колоть слонов копьями, пугая их спереди горящими головнями, и слоны повернули обратно и понеслись на карфагенян. Их встретили пиками, лязгом оружия и криком, стараясь направить опять на неприятеля; испуганные животные заметались из стороны в сторону, и карфагенская конница погибла. Произошло страшное смятение, всадники рассеялись, и враги воспользовались этим, рубили и преследовали пунов, пока Ганнибал не остался без конницы.