Лагерь

— Магда, — предостерегающе начал Матвей. Вслед за первой оплеухой пришлась другая. Матвей неловко выкрутился из самодельного капкана и, схватив Малину за стылый локоть, подтолкнул ее к центру комнаты.

***

Вторник

Утреннюю перекличку Матвей встретил с кислым компотом и не менее кислым лицом. Из мужской солидарности за недоеденным завтраком пропускал поверку Антон. Настя и Таня отдувались за кафе перед Лидией Львовной. Сухо поздоровавшись, они похватали сумки и по пути к выходу услышали скрипучий кашель репродуктора: «Макарова, Янтарева, Келлер и Давыдов…Срочно подойдите к кабинету директора. Повторяю…»

Грядущий выговор даже показался забавным после всех приключений. В субботу Матвей переступал конские лепешки не для того, чтобы позорно влипнуть в них сегодня. Оставив на дне стакана яблоки и плохое настроение, Матвей как бы невзначай завел предприимчивые разговоры:

— Ужасная сегодня погода. Опять физру в спортзале поставят. Пойдешь?

— Форму из прачечной не привезли, — сказал Антон, ковыряя ложкой яблочный мякиш. — Да и паковаться надо — хочу поскорее убраться отсюда и забыть лагерь, как ночной кошмар.

— Сегодня?

— Сегодня. Геннадий будет к часу. Отметки мне выставили, Лидия Львовна не против. Через два часа буду в Москве.

— А я проведу все каникулы здесь, — весело объявил Матвей и бросил загадочный взгляд на друга. Антон не разделил радости и меланхолично протянул:

— Артемьева оставляют на переэкзаменовку. Максим Валерьевич завалил его на срезе, итого двойка и каникулы в школе. Так что, я бы особо не впечатлялся перспективами.

— Мне придется максимально избегать Артемьева, — еще более таинственно заявил Матвей, улыбаясь краешком рта. — Тем более, в запертых спальнях бывает интереснее, чем за их стенами.

— Малина пришла! — ахнул Антон. Лицо Матвея осветила широкая, лучезарная улыбка.

— Магда напрочь выкинула Лексея, — рассмеялся он в голос. — Представляешь, вчера наорала на меня за то, что я надолго исчез и закатила такую искреннюю истерику, что я реально поверил в ее воспоминания! Она бесновалась, а я поддакивал и…И это было так классно — получить от нее хоть какое внимание, потому что раньше она смотрела на меня, как ты на этот стакан!

Антон тупо поглядел на месиво от компота и остолбенело сказал:

— Ну…да. С эмоциями у нее обычно туго.

— И она ночевала со мной! — упоенно прошептал Матвей, наклоняясь к другу, для большей секретности. — Я проснулся и думал, что словил глюк, когда увидел ее…через проход, с моей книгой и карандашом! Я думал, от счастья схлопочу обморок! Правда, потом мы опять поругались, и я расстроился… Но, главное, что Магда растрачивается на меня, не на Артемьева.

— Я просто обязан узнать, — произнес Антон после недолгих раздумий. — У Малины зарубцевались раны, или там зияющая полость?

— Не знаю, это под одеждой, — беспечно отмахнулся Матвей.

— Синяки-то с ней…

— Ведьма небось некомпетентная. А что?

— Марго ударилась о бетон, — напомнил Антон, исподлобья взглянув на друга. — Переживаю, что посмертные увечья сохранятся при воскрешении. Я, в принципе, не в восторге от осуществления этой процедуры.

— Да, тебе придется попотеть, — разделил логику Матвей.

— Загвоздка в другом. В книгах пишут, воскрешение возможно при прямом воздействии на тело. Уловил, к чему я клоню?

Матвей содрогнулся, ярко представив органические изменения натуры, и пристально посмотрел на друга, а тот, в свою очередь, красноречиво закивал и моргнул в знак совпадения их мыслей.

— Ладно, — Антон небрежно хлопнул по столу, что Матвей воспринял за прощальный пустяк, посвященный закадровым сценам. И оказался прав. Антон пожал протянутую ладонь.

— Звони, как проберешься…под одежду. Надеюсь, мои опасения станут напрасными.

Он покинул друга в одиночестве, и впервые за смену Матвей обрадовался этому, зажмурился и растворился в омуте упоительных мечтаний.

Там, в одичалом туннеле подсознания, вспыхнули светлячки. Раньше они появлялись, реже, и лишь блекло мерцали где-то в глубине лабиринтов, ведущих в никуда. Или были нещадно подавлены Малиной. Но теперь свет стал слишком ярким, чтобы подчиниться непогоде, а Матвей стал слишком сильным, чтобы сложить оружие. На поле боя без противников. Он пересечет его целым и невредимым и перешагнет Рубикон, и пронесет Малину на руках, если она устанет, и перепишет ее повесть вдоль и поперек. «Я готов», — сказал Матвей громко, не заботясь о том, что подумают окружающие и открыл глаза. Реальность разительно отличалась от грез. Перед ним обмахивалась носовым платком Наталья Петровна и выглядела она так, будто удирала от своры дворовых собак: шпильки выпячиваются над бархатной заколкой, перекошенный пиджак застегнут на разные пуговицы, а разрез юбки мешается между толстых коленей. Наталья Петровна открыла бордовый рот и выпалила:

— Давыдов! Ну, по всей школе тебя обыскались! Что за анархия? Мы всем педсоставом возлагали на тебя такие надежды, а ты нас под монастырь подвел! Твой отец оббивают порог Лидии Львовны, как нам ему отчитываться?