Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

Некоторые предлагали доставить А. М. Щастного в Кронштадт, чтобы судить на месте. Первым это предложение внес анархист П. М. Скурихин. П. Е. Дыбенко поддержал его, проведя неожиданную параллель между ним и генералом Л. Г. Корниловым, и заявил, что последний был жертвой клеветы, поскольку «выяснилось, что Корнилов был ярым противником политики Керенского и его знаменитого приказа о наступлении 18 июня» 1917 г.^[892], а неумеренные обвинения Корнилова со стороны большевиков в поддержке наступления создали ему героический ореол в глазах сторонников войны. П. Е. Дыбенко высказал опасение, что раздувание обвинений в адрес А. М. Щастного создаст ему такой же ореол героизма. В ответ на это И. П. Флеровский «приводит пример из истории французской революции о генерале Дюмурье»^[893]

. Обратим внимание на то, как хорошо ориентировались участники собрания – рядовые матросы – не только в недавней истории российской революции, но и в весьма отдаленных событиях революции французской. Напомним, что генерал Шарль Дюмурье (1739–1823) сначала, защищая революцию, разбил интервентов при Вальми и Жемаппе (1792 г.), затем попытался взбунтовать свою армию и повести ее на Париж под лозунгом восстановления монархии, но не получив поддержки, бежал к австрийцам. Нам представляется очень верной параллель, проведенная И. П. Флеровским между А. М. Щастным и Ш. Ф. Дюмурье.

Были оглашены письменные резолюции команд линкоров «Полтава», «Севастополь», «Андрей Первозванный», «Гражданин», крейсеров «Россия», «Баян», «Богатырь», 8 миноносцев, 2 канонерских лодок, штабного судна «Кречет» и учебного корабля «Республиканец» («Петр Великий») о присоединении к резолюции «Рюрика». Команда эсминца «Десна» прислала резолюцию, что воздерживается от голосования. В итоге резолюция «Рюрика» была поддержана 91 голосом (62 %), 25 голосовали против (17 %) и 31 воздержался (21 %)^[894]. При открытии собрания присутствовало 175 человек, значит, 28 человек не голосовали или ушли до голосования. Если считать от первоначальной численности собравшихся, за резолюцию в поддержку Советской власти голосовали 52 %, а против – 14 %. Таким образом, резолюцию о поддержке ареста А. М. Щастного удалось провести сравнительно небольшим большинством. Соотношение голосов, на наш взгляд, вполне объективно отражает расклад политических сил на флоте, где большевики могли рассчитывать на 50–60 % влияния.

Было заслушано сообщение И. В. Фрунтова о политике ЧСУФЗ, который заявил, что исполнение их наказа делегации к московским рабочим и призывы к Учредительному собранию приведут к власти «какого-нибудь Скоропадского, как это и имело место на Украине»^[895]

. Он доказывал необходимость посылки продовольственных отрядов и борьбы с мешочничеством, а также подробно разъяснял «отвратительное поведение матросских отрядов», причем, вероятно, задел анархистов. В ответ на это П. М. Скурихин «нападает на Советскую Власть, говоря, что большевики изменили и не выполняют своих лозунгов»^[896]. Спору о политике в области снабжения хлебом не дал разгореться председатель И. М. Лудри, поставивший на голосование резолюцию, о которой говорилось выше.

Титанические усилия комиссаров принесли свои плоды. 3 июня И. П. Флеровский докладывал Л. Д. Троцкому: «Смущение и брожение команд, вызванное арестом бывшего наморси Щастного, можно считать более или менее ликвидированным. Три дня я был в Кронштадте, обходил самые влиятельные корабли… Настроение подавляющего большинства определилось в сторону Советской власти»^[897]

. Однако почва для волнений еще сохранилась: «Даже в наиболее надежных командах проявляется резкое недовольство частью персонального состава морской коллегии. Чрезвычайно непопулярны Раскольников и Вахрамеев. Эта непопулярность дает великолепную возможность демагогам выступать против Советской власти, прикрываясь тем, что они выступают лишь якобы против отдельных лиц. Борьба с такой агитацией чрезвычайно затруднительна и между тем вреднее, чем открытые выступления врагов Советской власти»^[898].

Энергия И. П. Флеровского, С. Е. Сакса и нового состава Совкомбалта, помноженные на поддержку 50–60 % матросов флота, сделала свое дело – несмотря на то что А. М. Щастный не только не был освобожден, но и расстрелян, мятеж на флоте не произошел, большинство членов Совета флагманов остались на службе, а С. В. Зарубаев занимал пост командующего флотом не «две недели», как он обещал, а до января 1919 г.

Глава 12

Последняя