Легенды крови и времени

Вздох Кэтрин был последним звуком, который услышал Маркус. Всё, кем и чем он когда-то был, вся его прежняя жизнь навсегда остались за чертой.

Глава 22

Младенчество варга

Ноябрь 1781 года

Портсмутская гавань была полна кораблей, ожидавших погрузки или разгрузки. Время давно перевалило за полночь, но работа на причалах не прекращалась.

– Поищи среди кораблей судно под названием «Аретуза», – сказал Маркусу де Клермон, отдавая ему поводья лошади. – А я поспрашиваю в таверне, не видел ли кто этот корабль.

– Корабль большой? – спросил Маркус, разглядывая шлюпы, шхуны, бригантины и китобойные суда.

– Достаточно большой, чтобы пересечь Атлантику… Уже и спрашивать не надо. Я его заметил. – Де Клермон указал на корабль, стоявший в самом конце гавани.

Маркус прищурился, пытаясь прочитать название. Французский флаг на мачте убедил его, что де Клермон прав.

Де Клермон прыгнул в ялик, потянув Маркуса за собой. Матрос, приглядывавший за лодкой, был мертвецки пьян и не заметил, как ее увели у него из-под носа. Де Клермон сел за весла, и лодка понеслась. С каждым их мощным взмахом остроконечный нос «Аретузы» становился все ближе.

Они почти достигли борта, когда сверху спустили веревочную лестницу.

– Залезай! – скомандовал де Клермон, удерживая ялик впритык к корпусу судна.

Маркус с опаской поглядывал на крутую корабельную стенку.

– Я сорвусь и упаду в море! – возразил он.

– Лететь долго, а вода холодная. Ты уж лучше забирайся на палубу, – донесся сверху незнакомый голос.

Потом над перилами появилось гладко выбритое лицо с квадратной челюстью и длинными, до плеч, золотистыми волосами, выбивавшимися из-под нахлобученной треуголки.

– Привет, дядюшка.

– Здравствуй, Галлоглас, – ответил де Клермон, притронувшись к своей шляпе.

– Кто это с тобой? – спросил Галлоглас, подозрительно щурясь на Маркуса.

– Дай ему сначала взобраться на палубу, потом будешь задавать вопросы.

Де Клермон взял Маркуса за загривок и поднял на высоту первых двух ступенек. Ялик опасно покачивался у них под ногами.

Достигнув верха лестницы, Маркус, словно мешок, свалился на палубу. У него кружилась голова. Прежняя легкость, с какой он влезал на высокие деревья и крыши, куда-то исчезла. Он закрыл глаза, выжидая, пока море и небо не займут свойственное им положение. Открыв глаза, Маркус обнаружил нависшего над собой гигантского варга.

– Боже мой! – попятился Маркус, опасаясь за свою жизнь.

Пусть теперь его и нелегко убить, ему не выстоять против такого великана.

– Христос и святые угодники! Не глупи, парень, – усмехнулся Галлоглас. – Зачем мне нападать на своего двоюродного братца?

– Двоюродного братца? – растерянно повторил Маркус.

Это известие не уменьшило его страхов. Он по собственному опыту знал, насколько опасными бывают близкие родственники.

Галлоглас протянул руку толщиной с пушечный ствол, согнув ее в локте и раскрыв ладонь. Маркусу вспомнилось, как здоровались и прощались Джон Рассел и де Клермон. «Должно быть, все варги – масоны, – подумал он. – А может, это такой французский обычай?»

Маркус осторожно пожал протянутую руку, прислонив свой локоть к локтю Галлогласа. Новоявленный двоюродный брат мог сломать его руку, точно прутик. С этой тревожной мыслью он сомкнул пальцы вокруг мускулистой руки Галлогласа.

– Полегче, щенок! – Галлоглас предостерегающе прищурился и поднял Маркуса на ноги.

– Извини. Я все время забываю, какая у меня теперь сила, – промямлил Маркус, ошеломленный своей неловкостью.

Галлоглас издал какой-то звук и разжал руку.

К этому времени на палубу с тигриной грацией забрался де Клермон. Варг, именуемый Галлогласом, повернулся к нему и вдруг дважды ударил де Клермона кулаком в челюсть.

Брат или не брат, защитные инстинкты Маркуса мгновенно пробудились, и он кинулся на Галлогласа. Тот ленивым движением своей ручищи отбросил Маркуса, словно котенка.

– Прежде чем кидаться на меня, подрасти и наберись сил, – посоветовал Маркусу Галлоглас.

– Не лезь, Маркус, – сказал де Клермон.

Он вернул челюсть в нужное положение и убедился, что та открывается и закрывается.

– Дядюшка, ты вообще о чем думал, создавая себе ребеночка, когда вокруг война? – поинтересовался Галлоглас.

– Насколько помню, обстоятельства твоего сотворения не особо отличались от нынешних, – ответил де Клермон, выгибая аристократические черные брови.

– Гуго создал меня, когда война уже закончилась. Он ходил по полю сражения, разыскивая павших друзей, – сказал Галлоглас. – А этот мальчишка совсем зеленый, чтобы успеть понюхать пороху. Наверняка ты просто пожалел его, видя, как он болтается без дела и дохнет со скуки.

– Этот мальчишка повидал больше, чем ты думаешь. – Таким образом Мэтью давал понять, что дальше говорить на эту тему не намерен. – И потом, война почти закончилась. Обе армии охвачены тифом и устали воевать.

– А Жиль? Как ты мог его оставить? – спросил Галлоглас и смачно выругался. – Мэтью, у тебя было два задания: добиться, чтобы Колониальная армия выиграла войну, и вернуть маркиза де Лафайета во Францию целым и невредимым.