Легенды крови и времени

Маркус недовольно покосился на ирландца. Ему не хотелось, чтобы об этом стало известно офицерам.

– Док? – удивленно переспросил Отто.

– Не совсем, – торопливо ответил Маркус. – Дома я научился кое-каким штучкам у своего приятеля, и не более того.

– Штучкам? – Голос Отто стал еще выше.

– Навыкам, – пояснил Маркус.

– Если ты настолько сведущ, назови мне лечебные свойства ртути, – потребовал Отто.

– Ею лечат повреждение кожи и тканей, – ответил Маркус, с радостью вспоминая почерпнутое из медицинских книг Тома.

– А зачем назначают каломель и ялапу?

– Для очищения кишечника, – быстро ответил Маркус.

– Вижу, ты знаком с методами доктора Раша. А что тебе известно о докторе Саттоне? – спросил доктор Отто, вперив в Маркуса свои темные глаза.

– Я знаю, что он берет очень дорого и простым людям его услуги не по карману. – Маркус, уставший от расспросов, закатал рукав и показал морщинистый шрам от противооспенной прививки; наверное, этот шрам останется с ним до конца дней. – И еще я знаю о действенности методов доктора Саттона. Другие вопросы будут?

– Нет. – Отто моргнул. – Ты пойдешь со мной.

– Почему? – насторожился Маркус.

– Потому что, герр Док, ты теперь будешь работать со мной. Тебе нужно не из ружья стрелять, а помогать в госпитале, – ответил Отто.

– Но мое место здесь. – Маркус смотрел на соратников, ища поддержки, однако Катберт покачал головой:

– Пройдет еще не один месяц, прежде чем мы снова начнем сражения. Работая с доктором, ты лучше послужишь делу свободы, чем пьянствуя всю зиму с Вандерслисом и Свифтом.

– Что ты мешкаешь, герр Док? – удивился доктор Отто. – Я отдал тебе приказ. Бери мешок. Одеяло захватить не забудь. Все мои люди заняты больными солдатами.

После Хедли жизненный путь Маркуса стал похож на темную извилистую лесную тропу. Она провела его по землям Новой Англии и через Нью-Йорк. Он не встревал в сражения и все время боялся, что его схватят как шпиона, дезертира или убийцу. Ассоциаторы приняли его в свои ряды, и у Маркуса появилась возможность заглядывать в недалекое будущее. Так было в декабре и сейчас, в январе.

Но теперь все Ассоциаторы возвращались к домашнему уюту, а жизнь Маркуса благодаря чудаковатому немецкому коротышке-доктору делала новый странный поворот. Отто вытащил его из скученного, пропахшего дымом лагеря, чтобы ввергнуть в мир крови, боли и страданий. В тот хаос, который в армии Вашингтона именовался полевыми госпиталями. Для Маркуса это был шанс еще надежнее скрыться от событий своего прошлого. Ему вспомнились слова Сары Бишоп, сказанные в Гарвардском дворе после сражения у Банкер-Хилла. Получалось, армии и в самом деле требовалось больше целителей, чем солдат.

Маркус все еще мешкал, неожиданно оказавшись на этой развилке жизненного пути.

– Ступай, – сказал Свифт, бросая Маркусу тяжелый мешок. – И не унывай. Если тебе там не понравится, ты всегда найдешь нас в таверне немки Герти. Это почти у самой гавани. В Филадельфии тебе всякий покажет.

Покинув расположение Ассоциаторов, Маркус наконец-то увидел ошеломляющую убогость и запустение, царившие в армии Вашингтона. Вплоть до сегодняшнего дня он не бродил по лагерю, опасаясь наткнуться на кого-нибудь из Массачусетса. Но такое казалось почти невероятным, поскольку лагерь своей численностью не уступал населению некоторых больших городов и отличался такой же хаотичностью планировки. Однако доктор Отто знал здесь каждый переулок и закоулок и уверенно шагал мимо солдат, дымящих костров, порванных и грязных флагов, горделиво развевавшихся в центре каждой роты. Флаги указывали, какой клочок мерзлой земли принадлежал Коннектикуту, а какой – Виргинии.

– Дурачье, – пробормотал Отто, отпихивая шест с флагом какого-то полка из Нью-Джерси.

Ветер сердито трепал выцветшее полотнище.

– Что вы сказали? – спросил Маркус, едва поспевавший за пожилым немцем.

– Они яростно сражаются друг с другом. Неудивительно, что англичане их так легко побеждали.

В поле зрения Отто попал солдат, сидевший на бревне. Одна нога у бедняги почернела и гноилась.

– Эй! Ты показывал ногу своему врачу? Или ждешь, когда он тебе ее отрежет, ja?

Маркус мельком взглянул на гноящуюся ногу. Зрелище было жуткое и печальное. Как же солдата угораздило довести ногу до такого состояния?

– Пороховой ожог. Думал, обойдется. Шагал себе дальше, на скудном пайке и без сапог! – негодовал Отто, продолжая путь по лагерю, и его немецкий акцент становился все сильнее. – Идиотизм! Полнейшее безумие! Скоро у Большого Человека не останется армии.

Маркус догадался, что под Большим Человеком доктор подразумевал Вашингтона. Сам он видел генерала трижды. Один раз на коне, глядящим на реку Гудзон. Это было, когда гессенские наемники захватили форт Вашингтон. Второй раз Маркус увидел генерала в Трентоне, когда тот забирался в лодку, чтобы переправиться на другой берег реки Делавэр. В третий раз Вашингтон встретился ему в Принстоне. Там генерала едва не убило выстрелом из своей же пушки. Вашингтон был чуть ли не на голову выше своей свиты, а верхом – так вообще выглядел, как легендарные герои прошлого.