Легенды крови и времени

Эти объяснения, вполне правильные с медицинской точки зрения, не слишком успокаивали солдатские умы. Когда у привитых солдат появлялись симптомы оспы, появлялся и страх. И хотя многие солдаты Континентальной армии лично знали по крайней мере одного человека, сделавшего прививку и оставшегося в живых, были им знакомы и те, кого прививка свела в могилу. Доктор Отто подробно записывал сведения о привитых им солдатах, отмечая, как долго и в какой форме протекала у них оспа. Тяжелые случаи он выделял особо. Естественно, в записях отмечалось и то, остался привитый солдат жив или умер. Если кто-нибудь из солдат отказывался прививаться, доктор Отто показывал отчеты об успешных случаях. Тем, кого и это не убеждало, он просто заявлял, что выполняет приказ генерала Вашингтона.

В Трентоне у доктора Отто не умерло ни одного привитого солдата, однако в госпитале они продолжали умирать от оспы, подхваченной в лагерях.

К концу февраля Маркуса повысили. Теперь он больше не дежурил по ночам в палатах и не убирал за солдатами. Ему доверили самостоятельно проводить прививки.

Этот вечер был похож на все остальные. Весь день Маркус трудился не разгибая спины. Ему оставалось привить еще одного солдата, и тогда можно будет уйти из госпиталя и несколько часов поспать.

– Как тебя зовут? – спросил новичка Маркус, присаживаясь на край его койки.

Парень был почти ровесником Маркуса, с приятным, но испуганным лицом.

– Сайлас Хаббард, – ответил солдат.

Маркус достал скальпель и жестяную коробку. Солдат смотрел на них и едва сдерживался, чтобы не задрожать от страха.

– Откуда будешь, Сайлас?

– Отовсюду. По большей части из Коннектикута, – признался Хаббард. – А ты?

– По большей части из Нью-Йорка.

Маркус открыл крышку. Внутри лежали кусочки ниток, пропитанные жидкостью из ран уже привитых пациентов.

– Док, меня это убьет? – спросил Хаббард.

– Скорее всего, нет, – ответил Маркус, показав солдату шрам у себя на левой руке. – То, что я собираюсь сделать тебе, один человек сделал мне прошлым летом. Как видишь, я жив, хотя зима в лагере Вашингтона и угрожала заморозить меня насмерть. – (Хаббард робко улыбнулся.) – Дай мне руку, а я в ответ дам тебе легкую форму оспы. Так ты переживешь зиму, а к весне подхватишь тяжелую форму чесотки, – сказал Маркус, пытаясь солдатским юмором разрядить напряжение.

– А что ты сделаешь со мной, когда меня одолеет чесотка? – поинтересовался Хаббард.

– Ничего, – улыбнулся Маркус. – Конечно, если Вашингтон не прикажет мне тебя чесать.

– Я видел Вашингтона. В Принстоне.

Хаббард откинулся на подушку и закрыл глаза, послушно протянув руку. Маркус осматривал ее, ища место для прививки. Такое место он нашел между двумя старыми вздутыми, искривленными шрамами. Интересно, кто и как нанес парню эти шрамы?

– Мне бы такого па, как Вашингтон, – с тоскливой завистью произнес Сайлас. – Говорят, он не только смел, но и справедлив.

– Я тоже это слышал, – сказал Маркус, делая надрез на коже Сайласа; парень даже не вздрогнул. – Господь не дал ему сыновей. Наверное, потому Вашингтон, милостью Божьей, и стал во главе армии, чтобы быть отцом каждому из нас.

Повеяло сквозняком. Маркус обернулся, ожидая увидеть своего сменщика. Но увидел такое, отчего волосы у него стали дыбом.

Между койками бесшумно, несмотря на то что половицы в палате скрипели от малейшего прикосновения, двигался высокий человек в охотничьей рубашке из оленьей кожи и в кожаных штанах. Так одевались виргинские стрелки. Что-то в облике этого человека показалось Маркусу знакомым. Он принялся рыться в памяти, пытаясь вспомнить, где и когда они встречались.

Потом он вспомнил, где видел это лицо с волчьим оскалом.

Стрелок из Нью-Гэмпшира, убитый в сражении при Банкер-Хилле и непонятным образом оживший. И одет он был так, словно явился не из Новой Англии, а из Виргинии.

Их глаза встретились.

– Эй, а я тебя знаю. – Человек слегка кивнул. – Ты украл мою винтовку. Там, на Банкер-Хилле.

– Коул? – прошептал Маркус, изумленно моргая.

Оживший мертвец исчез.