Легенды крови и времени

– Я еще никогда не занимался любовью в снегу, – задумчиво признался Маркус.

– А в океане?

Эротические мечты сменились подступающей ревностью.

– Да. Это здорово. Тебе понравится, – пообещал Маркус.

– Ненавижу всех твоих прежних любовниц! Всех до одной! И тебя ненавижу! – прошипела Фиби.

– А вот и нет, – возразил Маркус. – Сама же не веришь.

– Назови их имена! – потребовала Фиби.

– Зачем? Все они уже умерли.

– Не все. Вероника жива! – возразила Фиби.

– Значит, тебе уже известно ее имя, номер телефона и даже адрес, – спокойно констатировал Маркус.

– Ненавижу, что ты опытнее меня, – призналась Фиби. – Ты постоянно говоришь о нашем равенстве, а в этом…

– Смею надеяться, что ты не вознамеришься сравнять счет. – В голосе Маркуса промелькнуло раздражение.

Фиби немного успокоилась. Значит, не только она испытывала уколы ревности, когда речь заходила о любовниках, реальных или выдуманных.

– Я чувствую себя девчонкой-подростком, – призналась Фиби.

– Прекрасно помню эту стадию, – ответил Маркус. – Дело было в ноябре тысяча семьсот восемьдесят первого года. Эрекция не ослабевала целую неделю подряд. В то время я находился на корабле, где было полным-полно мужчин. И все они по ночам бегали дрочить, думая, что остальные спят.

– Жуткое состояние, – с деланым сочувствием ответила Фиби. – Но смею тебя уверить: находиться в обществе твоей тетки и Мириам – тоже не сахар. Лучше расскажи, как пойдет наша жизнь, когда мы снова окажемся вместе.

– Я тебе уже рассказывал, – засмеялся Маркус.

– Расскажи еще раз.

– Это будет как невероятно долгий медовый месяц, – начал Маркус. – Когда ты убедишься, что действительно хочешь выйти за меня замуж, нам позволят отправиться в совместное путешествие.

– И куда мы поедем?

– Куда пожелаешь, – быстро ответил Маркус.

– В Индию. Нет, на какой-нибудь остров. Туда, где нам не помешают. Где никто не будет мелькать вокруг.

– Мы можем оказаться хоть в центре Пекина, окруженные миллионными толпами, и нас это не будет доставать. – Маркус говорил очень убедительно. – Кстати, это одна из причин, почему Изабо просила нас выждать все девяносто дней.

– Потому что новорожденным вампирам легко потеряться в своих любимых.

Фиби вспомнила разговор, происходивший в Сет-Туре, в гостиной Изабо, где у стульев были высокие и жесткие спинки. Бабушка Маркуса рассказывала жуткие истории про молодых влюбленных, которые погибали от голода у себя дома. Они настолько глубоко погружались в телесные наслаждения, что забывали кормиться. Рассказывала Изабо и о вспышках гневливой ревности, когда вампир убивал свою пару за взгляд, брошенный на проходящего мимо окна мужчину, или вампирша убивала избранника за одно лишь упоминание о бывшей любовнице. В столь рискованных эмоциональных ситуациях между вампирами-новобрачными даже простое «нет» могло привести к смерти и непоправимой беде.

– Да, мне так говорили, – сказал Маркус.

Еще одно напоминание, что он влюблялся и до встречи с Фиби, однако все его прошлые отношения очень отличались от тех, какие ждут его и Фиби, когда они снова окажутся вместе.

Настроение Фиби немного улучшилось.

– Хочу, чтобы уже наступил август, – с грустью произнесла она, и ее сердце забилось от волнения.

– Оставшееся время пройдет очень быстро, – пообещал Маркус. – Намного быстрее, чем твои первые две недели. Тебя ожидает столько дел, что будет просто некогда думать обо мне.

– Дел? – нахмурилась Фиби. – Франсуаза говорит, что вскоре мне предстоит попробовать человеческой крови. Но ни о чем другом она не упоминала.

– Ты проходишь стадии взросления вампира, – сказал Маркус. – Ты будешь пить человеческую кровь, охотиться, встречаться с другими членами твоей новой семьи, выбирать имена и даже проводить какое-то время вне гнезда.

Потратив столько времени и сил на подготовку Фиби к первым неделям вампирской жизни, Мириам и Фрейя почему-то не переходили эту черту. Такое ощущение, будто…

– Они думали, что я умру? – спросила Фиби, хотя никогда всерьез не рассматривала такую возможность.

– Нет. Ни в коем случае! Но дети-вампиры бывают непредсказуемыми, и иногда возникают… осложнения. – Пауза, сделанная Маркусом, показалась Фиби очень красноречивой. – Вспомни, какой болезненной была Бекка сразу после рождения. Она отказывалась от молока и от любой другой пищи, требуя Дианиной крови.

В первые недели после рождения Ребекка страдала и чахла. Если Филипп с наслаждением сосал материнское молоко, дочке Дианы требовалась иная, более насыщенная пища.

– Неприятие крови встречается редко, но иногда бывает фатальным, – продолжал Маркус. – Большинство вампиров после нескольких первых недель развивают достаточно широкий спектр вкусов. Но не все.

– Теперь понятно, почему они выставили мне столько образцов крови.

Прежде Фиби казалось, что Мириам, как всегда, переусердствовала, но после слов Маркуса заботливость ее создательницы воспринималась в ином свете.

– Фиби, мы хотим, чтобы этот процесс прошел как можно мягче и безболезненнее. – Маркус говорил вполне серьезно и рассудительно. – Не у всех нас были такие условия. Но я хотел, чтобы у тебя все происходило по-другому.