Легенды крови и времени

Во многих смыслах Джек был нашим первым ребенком. Мы подобрали его на улице Лондона времен королевы Елизаветы I, надеясь дать ему жизнь, где не будет ужасов, голода и бездомных скитаний. Когда в 1591 году мы возвращались домой, я вручила Джека заботам Эндрю Хаббарда, тогдашнего и нынешнего главы лондонских вампиров. Мы думали, что никогда снова не увидим Джека, но случилось так, что спустя несколько лет он заболел чумой и предпочел жизнь вампира смерти теплокровного человека.

– У тебя что-то случилось? – спросил Мэтью.

Он изменился в лице, уловив беззвучные сигналы тревоги, исходящие от Джека.

– Я в беде, – признался Джек.

В прошлый раз, когда Джек был в беде, газеты пестрели статьями о таинственном вампире-убийце, который выпивал у своих жертв всю кровь и исчезал, бросая трупы.

– Никто не умер, – торопливо сообщил Джек, уловив направление моих мыслей. – Отец, я кормился. От Сьюки, а не от незнакомца. Я выпил слишком много крови и сделал это слишком быстро. Она попала в больницу. Отец Хаббард велел мне отправляться прямо сюда.

Сьюки была молодой женщиной, которую семья наняла присматривать за Джеком и подкармливать своей кровью, когда его переставала удовлетворять кровь животных и донорская человеческая кровь. Вампирам требовалось охотиться, и находились люди, готовые за деньги быть их донорами. Мне подобный заработок представлялся опасным и требующим четких правил. Я подняла вопрос в Конгрегации, однако мои предложения были приняты в штыки.

– Где Сьюки сейчас? – мрачно спросил Мэтью.

– Дома. С ней ее сестра. Отец Хаббард обещал бывать у нее дважды в день, – упавшим голосом сообщил Джек.

На него было больно смотреть.

– Джек… – вздохнула я.

Захотелось обнять и успокоить его, однако напряженность, повисшая в воздухе между Мэтью и Джеком, заставила меня унять порыв. Происходило что-то, чего я до конца не понимала.

– Сьюки – твоя сфера ответственности, – сказал Мэтью. – Ты не имел права оставлять ее в таком состоянии.

– Но отец Хаббард говорил…

– Мне абсолютно не интересно, чтó там говорил Эндрю, – перебил Джека Мэтью. – Правила тебе известны. Если ты не можешь поставить благополучие Сьюки выше собственного, ваши отношения прекращаются.

– Знаю, пап. Но я не был… да и сейчас… Словом, я вообще не понимаю, как все произошло. Все было в порядке, и вдруг… – Джек осекся. – Когда я оставлял ее с отцом Хаббардом, я думал, что проявляю заботу о ней.

– Джек, второго шанса не существует. Особенно когда дело касается бешенства крови. – Лицо Мэтью выражало сожаление. – Историю со Сьюки я улажу. Больше ты ее не увидишь.

– Ни Сьюки, ни я не сделали ничего плохого! – Глаза Джека становились все мрачнее; недовольство, распространяемое Мэтью, вынуждало его защищаться, что чувствовалось по голосу. – Это несправедливо!

– Жизнь вообще несправедлива, – тихо сказал Мэтью. – Но у нас, вампиров, есть обязанность всячески заботиться о тех, кто слабее нас.

– И что теперь будет с ней? – в отчаянии спросил Джек.

– Сьюки никогда ни в чем не будет нуждаться. Маркус и Рыцари Лазаря об этом позаботятся, – заверил Джека Мэтью.

Я впервые слышала, что братство продолжало платить людям и после того, как те переставали оказывать услуги вампирам. В этом было что-то неприятное, но подобная забота братства вполне объясняла, почему исчезли леденящие душу истории про вампиров, выпивающих у людей всю кровь.

– Давай-ка поищем, чем тебе перекусить, – сказал Мэтью, опуская руку на плечо Джека. – А потом познакомишься с недавним прибавлением в семье.

– Ты подарил маме собаку? – Джек даже просиял.

Он любил своего четвероногого спутника породы комондор и твердо верил, что собак много не бывает.

– Нет. Богиня подарила Филиппу грифона, – сказал Мэтью. – Похоже, наш сын – прядильщик, как и мать.

Джек выслушал все это с удивительным спокойствием и храбро последовал за нами на кухню. Там он утолил жажду, попутно рассказывая нам другие, менее тревожные новости. Затем мы все отправились искать Агату, Сару и близнецов. Они играли в яркой палатке, которую Агата соорудила им, накинув на стулья старые покрывала. Все четверо находились внутри, играя с рыцарями, лошадками и мягкими игрушками.

Там же был и Аполлон. Он внимательно следил за остальной частью неодушевленного зверинца, наказывая за малейшую воображаемую провинность щипком своего острого клюва.

Появление Джека вызвало столько радостных прыжков и визгов, что палатка, не выдержав, рухнула. Когда все выбрались наружу, поздоровались, а близнецы получили от старшего брата щедрые порции объятий и поцелуев, Джек присел на корточки перед грифоном:

– Здравствуй, Аполлон.

Джек протянул грифону руку. Аполлон немедленно накрыл ее когтистой лапой. Затем грифон высунул длинный язык, дотронувшись до волос, уха, носа и щеки Джека. Когда процедура знакомства с новым членом стаи закончилась, Аполлон одобрительно закудахтал, вскидывая и опуская голову.

– Джек! – крикнула Бекка, протягивая ему игрушечного попугая. – Смотри. Птица. Моя.